"Владимир Григорьев. Вложено при рождении (Авт.сб. "Рог изобилия")" - читать интересную книгу автора

недр больного, и на свету эатрепыхало это нечто ставшее на пути скальпеля
- прямоугольная, трепещущая, как пойманная рыба, но плотная на ощупь
пластинка, испещренная четкими письменами. Она колыхнулась несколько раз,
озаряясь молочно-розовыми, идущими из средних слоев тонами, и... напрочь
окаменела.
Впоследствии и оперирующий и ассистент во всех инстанциях единогласно
заявили, что пластинка трепетала как живая. Эксперты только головами
качали.
- Чисто нервное, эффект психической перегрузки, - говорили эксперты
прочности. - Машины, разрывающие материалы, сломались, пластинка же
осталась цела. Камень!
Трудно, конечно, противостоять убедительности актов. Документация! Но
хирург точно помнил, как трепетала в руках вынутая пластина. Рыбье биение
ее он ощутил не только зрением и слухом, но и костяком пальцев, утонченной
плотью своей, а плоти мы верим больше, чем глазам, ушам, графикам и
документам, вместе взятым.
- Поймите, - говорил он экспертам, - твердая пластинка такой
конфигурации не может безболезненно вписаться в ансамбль живущих тканей.
Она обязана быть эластичной.
- А теория молекулярного строения? - козыряли материаловеды. - Какая,
спрашивается, структура способна к подобному перевоплощению? За
считанные-то секунды.
- Тем не менее, - чеканил хирург, - человек содержал прямоугольник
неопределенно долгое время: на покровах пациента не было ни швов, ни
надрезов, все заросло. Пластинка не мешала ему. Операция потребовалась
из-за обыкновенного внутритравматологического гнойника.
- Больному ничего не мешало? - поддельно оживлялась комиссия. - Так
давайте устроим опрос больного!
Такой ход мысли откровенно лишен логики, но очень уж хотелось всем
своими глазами взглянуть на чрезвычайную личность.
Разумеется, хирург не сразу рискнул приступить к странному в стенах
учреждения, волнующему кровь разговору.
- Прекрасная у вас перистальтика, - вскользь замечал он, будто случайно
задерживаясь у заветной койки, - показательное отсутствие вредной
микрофлоры...
- Ничуть не удивлен, - хладнокровно соглашался пациент, - первая
болезнь за все протекшие времена. (При слове "все" он едва уловимо
усмехнулся.)
Перед глазами хирурга прошло много мнимых здоровяков, бравирующих
несокрушимостью организма, с показным шиком бросающих взгляды на острия
хирургических инструментов - эх, до поры до времени! Но здесь привычные
мерки не подходили.
Даже необъятный, вредительски скроенный казенный халат мутных, сивушных
расцветок не мог скрыть конструктивной законченности сложения этого
человека. Такие тела хирург видел на журнальных фотографиях: эмульсионно
лоснясь, они взвивались над планками пятиметровых отметок, пружинно
срабатывали в коронных апперкотах, стремительным спуртом вспарывали воздух
гаревых дорожек, оставляя за спиной клубящийся вакуум, подчеркиваемую
ретушерами пустоту.
- Ну а вот ощущение... мм... внутренней угловатости не посещало вас?