"Владимир Григорьев. Над Бристанью, над Бристанью горят метеориты (Авт.сб. "Рог изобилия")" - читать интересную книгу автора

проштудировал курс истории, где рассказывалось, что и марсиане когда-то
стояли у станка, знавали план и перевыполнение его, не чуждались
прогрессивки, в общем, каждый получал по труду. Теперь эта книжная история
встала перед ним во плоти и крови.
Он быстро понял, зачем универсальным магазинам нужны витрины, а
продавцы обязаны сначала взять пестренькие банковские билеты, а уж потом
выдать товар. Понял, почему вместо того, чтобы сесть в двухместный
моментолет и через считанные минуты выпрыгнуть на теплый приокеанский
песок, толпы парятся в душном иллюзионе, где мечутся картинки и люди с
вожделением взирают на этот самый песок. И почему подметки на ходу
отрываются, тоже понял.
"У них еще все впереди, - думал он, глядя на запыленных горожан,
штурмующих пригородные электрички. - Будет и моментолет, и океанский пляж,
и бицепсы, чтобы шест нес над десятиметровой отметкой, тоже будут. Это от
них не уйдет..."
Денег марсианину не требовалось, пищи тоже: зарядился на несколько
месяцев вперед. Ночлег? Ну что же, гостиница, конечно, словно создана для
него, да ведь каждому свое. Подвесившись в превосходном, приспособленном
для этой цели мешке к макушке густой ели, он проводил в загородной чащобе
восхитительные, полные привлекательных снов ночи.
Лесная жизнь начинается рано. Ухнет в последний раз сова, сомлеют в
горизонтальном свете плоские туманы, и пошел мощный поток птичьего
щебетанья. Тут уже не до снов. Марсианин спускался к ручейку, умывался,
балансируя на скользком от росы камне, портативно засовывал в дупло мешок
и, немного сожалея об отсутствии привычного комплекса утренней гимнастики,
устремлялся в город. С первыми электричками.
...Так и шли дни командированного человека-межпланетчика. В трудах, в
залах библиотек. Незаметно интроскопируя копировальным аппаратом длинные,
уходящие в перспективу ряды книг, он получал микроотпечатки и прессовал их
в квадратные таблетки. Таблетки складывались в пустотелый патрончик.
Патрончик хранился в заднем кармане брюк. Иногда он вытаскивал его, тряс
перед ухом. Патрончик жужжал с каждым днем все полновеснее. Он набивал его
кропотливо, размеренно, как набивают порох в гильзу охотничьего патрона.
Он набивал его и тряс у самого уха. "Скоро домой!" - подпевал он сам себе.
Этот патрончик взорвется там громче тысячи бомб. Он убедит их:
командировка сюда, на Землю, важнее всех мероприятий. В открытую, без
утайки, "на ура!". Большим коллективом, на больших звездолетах! В полдень.
Вот, читайте, смотрите, слушайте! На Земле - подобные нам. Тоже ищут
себе подобных. Не мы их, так они нас найдут. Им нелегко сейчас, жизнь
сложна. Они борются за новый мир, иной быт. Кто поможет им, как не мы?
Вспомните наше прошлое, собственное. Разве не помогли бы ему, если б
могли. Прошлому не поможешь. Вот оно. Смотрите, слушайте, читайте.
Мы привезем им наши чертежи, наши библиотеки. Пусть знают. Пусть разом
перемахнут через барьер времени. Перемахнут - и окажутся рядом с нами.
Медленна лет арба. Бык дней пег. Они готовы, они выдержат. Их бог - бег!
Сердце их - барабан! - так настраивал себя марсианин, погромыхивая
патрончиком, как маленьким бубном, в такт каждой мысли.
Он помнил: суровы вожди его планеты. Осмотрительны. Скажут: "Надо
подождать. Посмотреть, как они там еще себя покажут, зарекомендуют. Лет
сто, двести. Готовы ли к Высшим Истинам. А пока пошлем одного. Пусть