"Григорий Исаевич Григоров. Махно" - читать интересную книгу автора

умываться, только разрешили вынести парашу. Когда мы с Бродским несли
парашу, нас сопровождал усиленный конвой. Ночью из нашей камеры увели двоих
анархистов, один из них крикнул: - Прощайте, братишки, нас ведут на
расстрел! -- Вскоре на тюремном дворе раздались выстрелы. Ночью никто не
спал, каждый мысленно прощался с жизнью. Я почему-то думал не о родителях, а
о друзьях -- Матусе Канине, Штейнгаузе, Соне Солнцевой и особенно о Наташе
Зарудной. Это были очень тяжелые часы. Вдруг что-то оглушительно треснуло на
тюремном дворе, до нас долетел гул большой массы людей, а затем крики: -
Ура! Братцы, выходи на свободу! Город в руках батьки Махно! -- В коридоре
шум и песня, это был гимн анархистов: "...Довольно позорной и рабской любви,
мы горе народа потопим в крови..." В какой-то камере заключенные запели
Марсельезу.Мы стали ногами и кулаками бить в дверь камеры, нам казалось, что
нас могут забыть. Но вот возле нашей камеры крикнули: - Отойдите от двери!
-- После нескольких сильнейших ударов молотом со стороны коридора дверь
камеры сорвалась с петель. Мы с криком ринулись в коридор, бегом спустились
по лестнице, влились в поток освобожденных из других камер и , продолжая
кричать, выбежали на тюремный двор. Лил проливной дождь. Но мы, вышедшие из
Екатеринославской бастилии, мало страдали от этого. Ливень нам даже казался
отрадой, мы как бы освежались стихией после наших камер, пропитанных
гнилостным и зловонным воздухом параши, а также дыханием обреченных. Впервые
в моей жизни я так глубоко ощутил дух свободы. Свобода особенно ощущается,
когда люди выходят из каземата.

Когда толпа людей, одетых в полосатые костюмы, вышла из тюремных ворот
на площадь, все увидели необычайную картину. На огромном пространстве между
двумя тюрьмами стояли сотни тачанок, в которые были впряжены упитанные и
красивые кони. На всех тачанках стояли пулеметы, а у пулеметов сидели
махновцы в кожаных куртках, поверх которых были наброшены дождевики. Каждую
группу заключенных, вытлкнувшихся из тюремных ворот, махновцы встречали
криками: "Да здравствует свобода, да здравствует анархия, долой казематы!"
Каждому из освобожденных махновцы выдавали украинскую паляницу и колечко
колбасы. Поговаривали, что Белокоз -- начальник тюрьмы, не успевший удрать,
был сброшен с крыши.

Рядом с губернской тюрьмой находился спирто-водочный завод. Оттуда
приходили подвыпившие махновцы, распевали залихватские песни, отплясывали
гопака под гармошку и лезли лобызаться со всеми бывшими заключенными. Из
арестантских рот были освобождены все уголовники, они почти все сразу же
влились в махновские отряды.

На Садовой улице, примыкавшей к тюремной площади, продолжалась
перестрелка. В махновцев стреляли с крыш и чердаков слащевские офицеры, не
успевшие удрать через мост на Амур -- правобережный район Екатеринослава.
Махновцы с белогвардейцами расправлялись беспощадно. Во время этой
перестрелки самым глупым образом был убит Бродский, пытавшийся перебежать
площадь, чтбы скорее добраться домой.

Очевидцы описываемых событий рассказывали мне о совершенно необычном и
молниеносном захвате Екатеринослава армией Махно. Накануне в город въехало
много повозок, высоко загруженных сеном. Оказывается, под сеном были