"Николай Грибачев. Здравствуй, комбат! (Повесть-быль военных лет) " - читать интересную книгу автора

приподняться, но только охнул:
- А, ч-черт...
- Да ты лежи, мы к тебе не на танцы.
Я ожидал его увидеть похудевшим и побледневшим, но в тепле и на покое
он только отошел от красноты и лицо стало приобретать ровный цвет загара.
Он, на мой взгляд, даже поправился, а к тому же был заботливо ухожен - брит,
небольшой темно-русый чуб наново пострижен и расчесан, глаза без неизменных
в последнее время красных прожилок от бессоницы, гимнастерка и портупея с
пистолетом аккуратно повешены на спинку стула. Люся, посчитав пульс, ушла, а
он, проводив ее взглядом, вздохнул:
- Вот мощи изображаю. Жития святых.
- Очень похоже. И питаешься, по всему видно, акридами и диким медом.
- Акриды - это, кажется, обыкновенная сушеная саранча?
- Саранча.
- А звучит красиво, верно? Вот так же, наверное, с нектаром и
амброзией - благолепно и интригующе, а попробуешь - ерунда...
- И давно ты в рай собираешься?
- Нет, просто баловство мысли... Ну, со мной все ясно. Ты как?
- Ничего. Стоим на Калитве, дела не делаем, от дела не бегаем... Немцы
немного подбросили силенок из тылов, мы подвыдохлись... По моим оперативным
суждениям. Вечером в баньку собираюсь - комиссар идею подал, сарайчик тут
один оборудовали.
- У комиссара твоего язык колючий, а мужик он правильный. Между нами, я
его на Дону сманить хотел к себе.
- Не пошел?
- Сказал, что тебя жалко оставлять. Пропадешь.
- Я милого узнаю по походке! Говорить тебе не запрещают?
- Наоборот, поощряют... Единственно доступный мне вид деятельности. И
физзарядки.
- Тогда рассказывай, как воевал.
- Может, для потомков оставить? Байки старого деда про персональные
подвиги во время оно? Роскошное дело - теплая завалинка, трубка и галчата с
раскрытыми ртами.
- Собираешься дожить - оставляй. Орден за что дали?
- Так, небольшая катавасия одна.
- Не знал, что у нас в дивизии за небольшие катавасии стали ордена
давать. Сам бы схлопотал. За плацдарм вот не дали тебе.
- Там - сидел, тут - ходил...
По правде сказать, я уже слышал эту историю несколько раз и от разных
людей. По рассказам одних выходило, что мелочь, обыкновенная вещь в
наступлении, каждый бы мог; по рассказам других - чуть не битва при
Фермопилах, достойная занесения на скрижали. И еще читал я донесение в
штабе. Сухое, отжатое от эмоций. На вид все было просто: батальон, наступая
вдоль грейдера на Миллерово, в ночном бою, сражаясь перевернутым фронтом,
разгромил два итальянских батальона и приставшую к ним в пути потрепанную
роту немцев. Вспоминая это, подзадориваю Косовратова:
- Говорят, целую дивизию ты разгромил.
- А не армию?
- Пока нет.
- Дойдет до армии - скажи.