"Николай Грибачев. Здравствуй, комбат! (Повесть-быль военных лет) " - читать интересную книгу автора

Позвали к генералу. Он сказал:
- Сами видите, пошли дела! Теперь понимаете, для чего плацдармы
держали? Наши танки в Калаче замкнули окружение немцев в Сталинграде. Если
доведем операцию до конца, великое дело сделаем! Только без головокружения
от успехов - работа впереди серьезная. Ты, Косовратов, перейдешь в первый
эшелон, будешь на острие клина... Действуй решительно, врезайся как можно
глубже, пока итальянцы и немцы в себя не пришли! Воевать придется иногда без
связи с соседом, с открытыми флангами. Нашим войскам это в новинку, поэтому
все командиры и политработники должны неустанно объяснять бойцам смысл
задачи. Поймут - сделают! Нервы у самих в обороне не отсырели?
- Как будто нет.
- Отставить "как будто"! Сомнения украшают философов, но губят солдат.
Еще вопросы ко мне есть? Нет? Значит, ни пуха ни пера!..
Я уходил на Каргинскую, Косовратов принимал правее.
- Что, если увижу, передать Ирине?
- Что жив и здоров. Остальное она знает...

* * *

Погода переменилась.
Метель из влажной, декоративной переходила в сухую, мороз набирал силу.
Начинается это красиво, кончается страшновато. Редкий влажный снежок,
поначалу почти отвесно слетевший на высоты и курганы, все подсушивался и
подсушивался, все сильнее косил, будто кто его швырял из-за горизонта. Степь
постепенно принимала вид ткацкого станка, на котором со все усиливающимся
посвистом натягиваются туго скрученные нитки. Все злее и напористее задувал
ветер. Вдобавок к падающему он срывал на сугробах старый снег, выпавший
раньше, взвихривал его, перемалывал в муку тончайшего помола. Прошел час,
другой, и уже не видели мы собственных валенок, словно брели по колени в
белой кипящей воде. И наконец степь одичала совершенно, зашипела, как
рассерженная гусыня, завыла разбойно, перемешала небо с землей. Ничего не
разобрать и не различить. Ни шинели, ни ватники тепла не держат, оно
выдувается, выбивается ветром; брови запорошились и стали белыми, с ресниц
течет; и нечего думать, чтобы обтереть лицо рукавицей, наляпаешь снег на
снег; и голой рукой не стоит, облегчения на секунду или две, да зато и в
рукавицы снегу натолчется.
И по этой степи, озверевшей к ночи, двигались наши батальоны, грохотали
танки и артиллерийские тягачи, плутали группами и в одиночку разбитые
итальянцы, румыны и немцы. Иногда в белой летящей мгле возникали
перестрелки, и было неизвестно, кто стреляет и в кого, и некогда было
разбираться, неумолимо действовал приказ: вперед, только вперед! Порой в
хвосты батальонов и рот пристраивались, побросав оружие, итальянцы и плелись
до ближайшего хутора или станицы, где их сдавали до подхода вторых эшелонов
на попечение местных жителей, вооружаемых итальянскими же карабинами.
В такую ночь только и мечтаний, что добраться бы до жарко натопленной
хаты, выпить кружку горячего чая - водка по норме положена, да ее нет, тылы
запаздывают - и растянуться на полу как есть, не раздеваясь. Довоенные годы
вспоминаются пребыванием в кущах рая - подумать только, можно было по семь
часов спать в постели, в воскресенье ездить загорать и купаться! Иногда в
метели начинаешь дремать прямо на ходу, и вдруг словно перешагиваешь