"Борис Грибанов. Женщины, которые любили Есенина" - читать интересную книгу автора

и посиделках он вел себя скромно, во время прогулок с девушками читал стихи,
чаще не свои, а Лермонтова, и никогда не хвастался своими победами, которых
было, надо полагать, не мало, но и не так уж много. Очень часто он
довольствовался чисто платонической любовью.
В 1912 году, когда ему было семнадцать лет, Аня Сардановская
познакомила Есенина со своей подругой Марией Бальзамовой. Об этом знакомстве
Сергей писал своему задушевному другу Грише Панфилову: "Встреча эта на меня
так подействовала, потому что после трех дней общения она уехала и в
последний вечер в саду просила меня быть ее другом. Я согласился. Эта
девушка тургеневская Лиза ("Дворянское гнездо") по своей душе и по своим
качествам, за исключением религиозных воззрений. Я простился с ней, знаю,
что навсегда, но она не изгладится из моей памяти при встрече с другой такой
же женщиной".
Насчет "прощанья навсегда" Есенин явно поторопился. Между ним и Марией
Бальзамовой завязалась довольно оживленная переписка. Сохранились письма
семнадцатилетнего Сергея Есенина, из которых вырисовывается облик
чувствительного юноши, в чем-то закомплексованного, открытого для любви и
нежной дружбы.
Из письма от 23 июля 1912 года:
"Маня! После твоего отъезда я прочитал твое письмо. Ты просишь у меня
прощения, сама не знаешь, за что. Что это с тобой?
Ну вот, ты и уехала... Тяжелая грусть облегла мою душу, и мне кажется,
ты все мое сокровище души увезла с собой...
Я недолго стоял на дороге; как только вы своротили, я ушел... И мной
какое-то тоскливое, тоскливое овладело чувство. Что было мне делать, - я не
мог придумать. Почему-то мешала одна дума о тебе всему рою других. Жаль мне
тебя всею душой, и мне кажется, что ты мне не только друг, но и выше даже.
Мне хочется, чтобы у нас были одни чувства, стремления и всякие высшие
качества. Но больше всего одна душа - к благородным стремлениям.
...Я не знаю, что делать с собой. Подавить все чувства? Убить тоску в
распутном веселии? Что-либо сделать с собой неприятное? Или - жить, или - не
жить? И я в отчаянии ломаю руки, - что делать? Как жить? Не фальшивы ли во
мне чувства, можно ли их огонь погасить? И так становится больно-больно, что
даже можно рискнуть на существование на земле и так презрительно сказать
самому себе: зачем тебе жить, ненужный, слабый и слепой червяк?"
Из письма конца 1912 года из Москвы:
"Ох, Маня! Тяжело мне жить на свете, не к кому и голову склонить, а
если и есть, то такие лица от меня всегда далеко и их очень-очень мало, или,
можно сказать, одно или два.
...Зачем тебе было, Маня, любить меня, вызывать и возобновлять в душе
надежды на жизнь. Я благодарен тебе и люблю тебя, Маня, - как и ты меня...
Прощай, дорогая Маня; нам, верно, больше не увидеться. Роковая судьба так
всегда шутит надо мною. Тяжело, Маня, мне! А вот почему?"
В одном из писем Марии Бальзамовой конца 1912 года впервые возникает
мотив самоубийства - тема, которая черной нитью прошьет всю жизнь Есенина
вплоть до его трагического конца.
" Я выпил, хотя и не очень много, эссенции. У меня схватило дух и
почему-то пошла пена; я был в сознании, но передо мною немного все
застилалось какою-то мутною дымкой. Потом - я сам не знаю, почему, - вдруг
начал пить молоко и все прошло, хотя не без боли. Во рту у меня обожгло