"И.Грекова. Летом в городе (Авт.сб. "На испытаниях")" - читать интересную книгу автора

- И это - мать! Это не мать, а зверь. Настоящая мать должна слепо -
понимаешь? - слепо обожать свое дитя. Создавать ему золотое детство. А
теперь проверим. Мышонок, хорошо я пою?
- Плохо.
- Ох, честность тебя погубит. А все-таки я тебя люблю...
Посмотрит, свесив голову набок, а потом взвизгнет тоненько и -
целовать:
- До чего же хорош! До чего мал! До чего мил!
Ну, ладно. Пора идти. Почистить овощи - раз, суп поставить - два.
Валентина Степановна вышла на кухню, взяла с полки мисочку, с гвоздя
дощечку. Все у нее на своем месте, каждая вещь - на своем гвозде. Это не
педантизм, просто экономия времени.
Она начала разбирать овощи. Рядом стирала Поля, низко нагнув спину над
цинковым, видавшим виды корытом. Кофта у нее на спине потемнела от пота.
- Поля, взяли бы вы мою машину стиральную. Гораздо скорее. Я вчера
большую стирку - за час...
Ой, не надо было начинать. С Полей всегда так: дернешь - и польется.
Так и есть.
- Машина!!! Видали мы ваши машины. На все - машины. Высморкаться или
там до ветру сходить - и то скоро машину придумаете...
(В глазах Поли Валентина Степановна была олицетворением интеллигенции,
со всеми ее грехами и слабостями.)
- ...Нет, Валентина Степановна, мне вашей машины не надо. Даром не
возьму, не то что тысячи платить. Крутит-крутит, а чего крутит -
неизвестно. И по часам за ней следи. Кругом четыре минуты. Грязь, не
грязь, белое, черное, - ей все равно. Четыре минуты. Разве я руками-то
четыре минуты стираю? Я, может, каждое пятнышко на свет гляжу.
Маруська-нижняя давесь на машине постирала - обхохотались мы. Все вместе
склада - и давай крутить. А что вышло? Псивое белье и псивое.
("Маруська-нижняя" была соседка снизу, вечный предмет Полиных
осуждений.)
- Тяжело руками-то, - вздохнула Валентина Степановна.
- Тебе, матушка, все тяжело. Не молодая, да и сердечная. Я твоих лет, а
все покрепче. Выдубила я себя работой. Постираю небось белей твоей машины.
- Ну, как хотите.
Поля опять нагнулась над корытом и стала сердито двигать спиной.
Валентина Степановна крошила овощи. Тихо было. Только белье плескалось в
корыте да ножик о деревянную дощечку: стук, стук.
"Слава богу, молчит, - думала Валентина Степановна. - Имеет же право
человек на личную тишину".
Нет, с личной тишиной ничего не вышло. Поля еще не наговорилась.
- Вот, Степановна, я что тебе скажу. У Дуськи Саврасовой племянник -
молодой, а культурный. До того культурный, просто прелесть. Техникум
кончил. Бывало, идет на гулянку - нарядится, нагладится, как херувим. На
боку - приемник, транзистор. Ну, все как есть. Мы с Дуськой глядим, не
нарадуемся. Комнату ему дали, и съехал он от Дуськи. Живет ничего, только
стал у него волос падать. Ну, падает и падает, и захотел он жениться.
Дуська не против, ей что, не у ней живет. Расписался он на женщине. Сперва
ничего, а потом стала хулиганить. Белое, серое и розовое вместе кипятит,
это надо подумать! Он сперва молчал, потом стал требовать. Она - пуще.