"И.Грекова. Хозяева жизни (Авт.сб. "На испытаниях")" - читать интересную книгу автора

переспрашивал. За стойкой дремала пожилая толстая буфетчица с красными
руками, в белом халате поверх ватника, в кружевном, жестко накрахмаленном
кокошнике. Ко мне никто не подходил. Я подошла к стойке и разбудила
буфетчицу. Она проснулась неохотно, явно меня ненавидя, но пошла и привела
(вероятно, тоже разбудила) официантку. Эта была великолепна: молодая,
статная, раскрашенная блондинка с ярко-лиловыми ногтями. Брезгливо,
медленно она убрала со стола и приняла заказ - тоже холодно и враждебно.
Ох эта ресторанная ненависть! Как мы ее хорошо знаем - мы, одинокие
женщины, не пьющие водки... Народу в ресторане не было, и все-таки
пришлось ждать больше получаса, пока она принесла скользкие биточки с
холодными макаронами и синеватое какао. Оставленная сверх счета мелочь на
скатерти выглядела ужасно сиротливо. Блондинка казалась смертельно
оскорбленной, но деньги взяла.
Я сидела и без охоты ковыряла вилкой свои биточки, когда вдруг услышала
голос:
- Разрешите к вам присоединиться?
Это был худой из моего купе. Он стоял и кланялся, как петрушка.
Я медлила с ответом. Крутом же было много свободных столиков. А мне не
хотелось нарушать наше одиночество - наше с большой заботой. Но он об этом
знать не мог.
- Я понимаю, что вы думаете, - сказал он. - Зачем ему понадобилось
садиться как раз за мой столик? Вы правы, конечно. Но у меня сегодня...
одним словом, мне сегодня трудно быть одному. А наш с вами сосед,
полковник, уже лег спать.
- Да нет, ничего, - поспешила сказать я, - садитесь тут, пожалуйста. -
Он вдруг напомнил мне чертополох у дороги.
Официантка подошла, играя бедрами, и довольно оживленно приняла заказ:
четыреста граммов и бутерброды. Удивительно, как скоро она их принесла.
- Может быть, сделаете мне честь? - спросил худой. - Нет? Ну не надо.
Он налил рюмку и профессионально, даже изящно опрокинул ее в рот.
Закусил бутербродом.
- Тысячу раз прошу извинения, - вдруг спохватился он. - Я забыл вам
представиться. Игорь Порфирьевич Галаган.
Он снова встал и по-петрушечьи поклонился. Снова пришлось его усадить.
Я довольно неохотно назвала себя: имя, отчество, фамилию, профессию. В
наше время, рекомендуясь, надо назвать профессию. Чтобы сразу видно было -
кто ты. Я сказала ему об этом. Он задумчиво выслушал и не сразу улыбнулся.
- Кто я? А этого я и сам не знаю. Знаете что? Давайте я вам расскажу
свою историю. Тогда вы сами увидите, кто я. Может быть, даже мне
объясните.
Это он славно как-то сказал и понравился мне. Я совершенно искренне
ответила:
- С большим удовольствием вас послушаю.
Он снова выпил водки и начал рассказывать.


- Ну, с чего же начать? Прежде всего я коренной ленинградец.
Петербуржец даже. Все мои предки жили в Петербурге. Я из старинной
путейской семьи. Отец мой был инженер путей сообщения, и оба дяди, и дед.
И по материнской линии тоже все путейцы. Целый клан. А из меня путейца не