"И.Грекова. Первый налет (Авт.сб. "На испытаниях")" - читать интересную книгу автора

тряслась от смеха и вытирала глаза. И Оля тоже смеялась, опустив свою
книжку и смешно подпрыгивая. И Колюней тоже проснулся и засмеялся.
Но вдруг раздался совсем особый смех - тоненький, захлебывающийся,
словно лопались пузырьки, наполненные визгом. Это смеялся Грудной. Он
лежал на своей сетке и ликовал. Сегодня он научился смеяться. Он смеялся в
первый раз в своей жизни.


А на другой день вечером, когда женщины с детьми уже погрузились в
эшелон, кое-как разместились по нарам, разобрались с мешками, бутылками,
одеялами снова был налет. Но Лиза уже не боялась. Пусть впереди еще много
неясного, пусть много тяжелого, но главное, главное - она не боялась!
Неопытная душа, поборовшая свой страх, метнулась теперь в другую сторону,
и все казалось ей прекрасным. Одна зенитка кричала: "Я здесь!" А другая в
ответ ей: "И я здесь, и я!" "И мы здесь, и мы!!" - целым хором
подхватывали остальные.
Под азартную перекличку зениток эшелон тронулся в путь и быстро набрал
скорость. Теплушка просто подскакивала на стыках рельсов. А по крыше
барабанил дружелюбный град осколков. Осколки были свои, наши. Как хорошо
было мчаться под их музыку, ничего не боясь на свете! Как ликующе
подпрыгивала теплушка - вперед вперед! - и приплясывала от нетерпения.
Лиза лежала на нарах, в темноте. Рядом с ней на подушке спал Грудной и
дышал ей в лицо теплым сопом. Ничего не было страшно. Как все, так и я.
Она знала, что мчится вместе с другими, под дружные оклики зениток куда-то
вперед, где будет трудно, но интересно. Она пойдет работать - в школу или
на завод, лучше даже - на завод.
А потом кончится война, они вернутся в Москву, и Сережа-непременно,
непременно-тоже вернется. Она лежала и видела в темноте будущее - конец
войны! А потом заснула, представляя себе уже даже и не конец воины, а
совсем невообразимый, далекий-далекий впереди день, когда Грудной пойдет в
школу.

1960