"И.Грекова. За проходной (Авт.сб. "На испытаниях")" - читать интересную книгу автора

- Так и считала бы. Вечно. Если бы, разумеется, раньше не испортилась.
- Как это неприятно, - сказал корреспондент.
- Пустяки, - сказал Критик. - Это у нас на дню по десять раз бывает.
"Вогнал в бесконечность", - записал корреспондент и спросил:
- А где же здесь электронные лампы?
Опять кто-то прыснул. Но Вовка был невозмутимо спокоен:
- Видите ли, в подобных машинах нет электронных ламп. Это обыкновенный
арифмометр с электрическим приводом и электрическим сдвигом каретки. Но
если вас интересует настоящая электронная вычислительная машина, это можно
устроить. Машина - в другом корпусе, туда нужен специальный пропуск, но я
это сейчас сделаю. Подождите меня в кабинете профессора.


Вовка ушел. Корреспондент ждал в кабинете профессора. На стене висела
картина. Лиловое, дымное небо, расколотое, как молнией, следом ракеты.
Пустой берег моря с тяжелыми, пологими, серыми волнами. На камне сидит
обезьяна, подперев лицо руками, и смотрит на светлый штрих - отражение
следа ракеты в воде. В углу подпись: В.Лагинов. Вот так картина! Что бы
это могло значить? Обезьяна предчувствует?..
Корреспондент поежился. Странные какие-то здесь люди. Все делают как
будто не всерьез. Вот и этот, острозубый, с "молниями". Смеялся он надо
мной, что ли? И другие...
На столе лежала рукопись. Из профессиональной деликатности
корреспондент старался не смотреть в ту сторону. Но любопытство
превозмогло, заглянул. Он увидел нечто необыкновенное, чистый лист бумаги
и на нем, далеко друг от друга, отдельные слова:

отсюда

но если

то

и следовательно...

Сошел я с ума, что ли? Корреспондент приподнял страницу и заглянул
дальше. Следующая страница была совсем пустая. И только в самом низу,
неожиданно понятно, было написано:
"Итак, неравенство (9.1) доказано".
Тут только он сообразил, в чем дело. Это был математический текст,
отпечатанный на машинке, но в который еще не вписаны формулы.
А в соседней комнате шли разговоры. Через дверь он улавливал только
обрывки. Тоже странные, вроде того сумасшедшего листа. Казалось, они
говорили на каком-то совершенно чужом языке. По большей части он не
понимал даже слов, а когда улавливал и понимал, они были претенциозные,
вычурные, как та обезьяна.
- Ветви гиперболы, - сказал кто-то.
"Слишком цветисто", - подумал корреспондент.