"Дэрил Грегори. Второе лицо, настоящее время " - читать интересную книгу автора

похлопывают меня по спине, пожимают руки, целуют в щеки. С помощью
обрывочных погружений в память Терезы я понимаю, что многие из этих людей,
судя по их эмоциям, приходятся мне тетями или дядями. И любой из них, попади
вдруг Тереза в беду, приютит ее, накормит и спать положит.
Все это очень хорошо, но от бесконечных объятий и поцелуев я готова
кричать.
Хочется поскорее вернуться домой и сорвать с себя эту одежду. Мне
ничего не остается, как носить нелепые девчачьи наряды Терезы. Ее шкаф забит
ими, и я наконец отыскала себе один, если и неудобный, то, по крайней мере,
впору. Хотя ей самой эти прикиды нравились. В основном это курточки с
набивным цветочным рисунком. Кто бы мог усомниться в непорочности девочки с
длинной шейкой Лауры Эшли?[5]
Под непрерывным натиском людей мы постепенно выбираемся в вестибюль,
затем - на тротуар и стоянку. Я уже не пытаюсь сопоставлять их лица с
чем-то, извлекаемым из воспоминаний Терезы.
Группа подростков, стоящих у нашей машины, оглядывается на меня,
девочки крепко обнимают, мальчики прислоняются в полуобъятии: плечи вместе,
бедра врозь. Одна из девочек, веснушчатая, с мягкими рыжими, ниспадающими на
плечи кудряшками, некоторое время робеет, потом неожиданно стискивает меня в
объятиях и шепчет на ухо:
- Я так рада, что ты в порядке, мисс Ти. - Звучит это так пылко, будто
она сообщает некую тайну.
Сквозь толпу, раскрыв объятия и широко улыбаясь, пробирается какой-то
мужчина. Ему около тридцати, может быть, чуть больше. У него прическа,
бывшая в моде не менее десяти лет назад, чересчур юношеская для его
возраста, с торчащими, как бы растрепанными ветром и умащенными гелем
вихрами. На нем отглаженные брюки цвета хаки, темно-синяя рубашка с
закатанными рукавами и свободный галстук.
Мужчина, обнимая, чуть ли не душит меня, а запах одеколона обволакивает
не хуже, чем еще один комплект его рук. Вот уж кого нетрудно отыскать в
воспоминаниях Терезы: это Джеред, духовный пастырь молодежи. Он был самым
страстным проповедником из тех, что были знакомы Терезе, и объектом ее
страсти.
- Как здорово, что ты вернулась, Тереза! - говорит он. Его щека
прижимается к моей. - Мы так по тебе соскучились.
За несколько месяцев до той передозировки группа молодежи возвращалась
в школьном автобусе из дальней уикендовской поездки. Ближе к полуночи Джеред
сел рядом с ней, и она, вдыхая запах этого самого одеколона, заснула,
прислонясь к нему.
- Бьюсь об заклад - уж ты-то точно соскучился, - говорю я. - Взгляни на
свои руки, Джеред.
Улыбка его по-прежнему лучезарна, руки все еще лежат на моих плечах.
- Извини?
- Ой, ради бога, ты прекрасно слышал, что я сказала.
Он роняет руки и вопросительно смотрит на моего отца. Ему довольно
удачно удается изобразить искренность.
- Я не понимаю, Тереза, но если...
Я бросаю на него взгляд, от которого он отшатывается от меня.
Позже во время той поездки Тереза, проснувшись в какой-то момент,
увидела, что Джеред по-прежнему сидит рядом, ссутулившись, с закрытыми