"Г.Грин. Доверенное лицо" - читать интересную книгу автора

существу, в чулке полунищей служанки лежало будущее его родины или того, что
от нее осталось. Бумаги стоили самое меньшее две тысячи фунтов стерлингов,
это уже доказано, только кивни - и они выложат деньги на бочку. Они
предложили бы и куда больше, согласись он подождать и получать частями... Он
почувствовал себя обессиленным, как Самсон с остриженными волосами. Он уже
было поднялся с кровати, чтобы вернуть Эльзу. Но тогда куда девать
документы? Где их спрячешь в этой маленькой голой комнатушке? Да к тому же
есть своя логика в том, что будущее бедняков зависит от них же, бедняков.
Медленно тянулись часы. Казалось, во всей гостинице наступил мертвый
час. В коридоре - ни шороха. Понятно, не могла же она там до бесконечности
орудовать своими швабрами и тряпками. Жаль, что у меня нет пистолета, -
подумал он. - Я бы не чувствовал себя таким бессильным. Но провезти в Англию
оружие было немыслимо, слишком велик риск попасться на таможне. Наверно, и
здесь где-то из-под полы можно приобрести пистолет, но где, у кого? Он вдруг
почувствовал, что его слегка знобит от страха. Их время истекало - они
наверняка нанесут ему удар и притом скоро. Если они начали с избиения, то
следующая атака будет пострашнее. Ему стало не по себе, он почувствовал себя
всеми брошенным, от сознания полного одиночества перед лицом опасности им
овладел ужас. Дома в трудные минуты с ним рядом почти всегда был весь город.
И снова в памяти всплыла тюрьма и охранник, идущий к нему по
заасфальтированному двору. Тогда он тоже был один. В древние времена
сражаться было веселее. В битве при Ронсевале у Роланда были соратники -
Оливье и Турпин, на помощь ему спешила вся кавалерия Европы. Людей
объединяла общая вера. Против мавров даже еретики объединились с
христианами. У них могли быть разногласия по поводу святой Троицы, но в
главном деле они были едины и тверды, как скала. А сегодня - такое множество
толкований материалистической политэкономии, так много комбинаций начальных
букв в сокращенных названиях партий...
С улицы, сквозь плотный холодный воздух донеслись выкрики старьевщика и
обойщика кресел, предлагавших свои услуги. Он говорил себе, что война
убивает чувства - нет, неправда. Какая мука слышать эти голоса... Он, как
мальчишка, зарылся с головой в подушку. Отчетливо, словно наяву, вспомнилось
время перед свадьбой. Тогда они вдвоем прислушивались к этим крикам с улицы.
Сейчас он чувствовал себя обманутым, преданным, осмеянным. Словно он, ради
минутной похоти, испортил жизнь и себе, и ей. Жизнь - сплошное
надувательство... Как часто они любили повторять, что не переживут друг
друга и на неделю, но вот он не умер, вышел живым из тюрьмы, не погребен под
развалинами дома, хотя бомба пробила все четыре этажа. Погибла кошка, а он
остался жив. И Л. воображает, что его можно заманить в ловушку, подсунув ему
смазливую девицу? Неужто душевные муки и отчаяние - это все, что припас для
него Лондон, мирный иностранный город?
За окном сгустились сумерки. На улице зажглись огни, и, казалось,
оконное стекло покрылось изморозью. Он лежал на спине с открытыми глазами.
Эх, быть бы сейчас дома... Он встал, побрился. Пора выходить. Он застегнул
пальто доверху и вышел в промозглую тьму. Ветер дул со стороны Сити, неся с
собой холод каменных стен, больших контор и банков. Он напоминал о длинных
коридорах, стеклянных дверях и нудных канцелярских буднях. Такой ветер мог
выдуть из человека душу. Он пошел по Гилфорд-стрит. Поток клерков,
возвращающихся с работы, уже иссяк, час театралов еще не настал. В маленьких
отельчиках накрывали столы к обеду. Из окон дешевых номеров смотрели на