"Г.Грин. Доверенное лицо" - читать интересную книгу авторасуществу, в чулке полунищей служанки лежало будущее его родины или того, что
от нее осталось. Бумаги стоили самое меньшее две тысячи фунтов стерлингов, это уже доказано, только кивни - и они выложат деньги на бочку. Они предложили бы и куда больше, согласись он подождать и получать частями... Он почувствовал себя обессиленным, как Самсон с остриженными волосами. Он уже было поднялся с кровати, чтобы вернуть Эльзу. Но тогда куда девать документы? Где их спрячешь в этой маленькой голой комнатушке? Да к тому же есть своя логика в том, что будущее бедняков зависит от них же, бедняков. Медленно тянулись часы. Казалось, во всей гостинице наступил мертвый час. В коридоре - ни шороха. Понятно, не могла же она там до бесконечности орудовать своими швабрами и тряпками. Жаль, что у меня нет пистолета, - подумал он. - Я бы не чувствовал себя таким бессильным. Но провезти в Англию оружие было немыслимо, слишком велик риск попасться на таможне. Наверно, и здесь где-то из-под полы можно приобрести пистолет, но где, у кого? Он вдруг почувствовал, что его слегка знобит от страха. Их время истекало - они наверняка нанесут ему удар и притом скоро. Если они начали с избиения, то следующая атака будет пострашнее. Ему стало не по себе, он почувствовал себя всеми брошенным, от сознания полного одиночества перед лицом опасности им овладел ужас. Дома в трудные минуты с ним рядом почти всегда был весь город. И снова в памяти всплыла тюрьма и охранник, идущий к нему по заасфальтированному двору. Тогда он тоже был один. В древние времена сражаться было веселее. В битве при Ронсевале у Роланда были соратники - Оливье и Турпин, на помощь ему спешила вся кавалерия Европы. Людей объединяла общая вера. Против мавров даже еретики объединились с христианами. У них могли быть разногласия по поводу святой Троицы, но в толкований материалистической политэкономии, так много комбинаций начальных букв в сокращенных названиях партий... С улицы, сквозь плотный холодный воздух донеслись выкрики старьевщика и обойщика кресел, предлагавших свои услуги. Он говорил себе, что война убивает чувства - нет, неправда. Какая мука слышать эти голоса... Он, как мальчишка, зарылся с головой в подушку. Отчетливо, словно наяву, вспомнилось время перед свадьбой. Тогда они вдвоем прислушивались к этим крикам с улицы. Сейчас он чувствовал себя обманутым, преданным, осмеянным. Словно он, ради минутной похоти, испортил жизнь и себе, и ей. Жизнь - сплошное надувательство... Как часто они любили повторять, что не переживут друг друга и на неделю, но вот он не умер, вышел живым из тюрьмы, не погребен под развалинами дома, хотя бомба пробила все четыре этажа. Погибла кошка, а он остался жив. И Л. воображает, что его можно заманить в ловушку, подсунув ему смазливую девицу? Неужто душевные муки и отчаяние - это все, что припас для него Лондон, мирный иностранный город? За окном сгустились сумерки. На улице зажглись огни, и, казалось, оконное стекло покрылось изморозью. Он лежал на спине с открытыми глазами. Эх, быть бы сейчас дома... Он встал, побрился. Пора выходить. Он застегнул пальто доверху и вышел в промозглую тьму. Ветер дул со стороны Сити, неся с собой холод каменных стен, больших контор и банков. Он напоминал о длинных коридорах, стеклянных дверях и нудных канцелярских буднях. Такой ветер мог выдуть из человека душу. Он пошел по Гилфорд-стрит. Поток клерков, возвращающихся с работы, уже иссяк, час театралов еще не настал. В маленьких отельчиках накрывали столы к обеду. Из окон дешевых номеров смотрели на |
|
|