"Грин Грэм. Конец одного романа" - читать интересную книгу автора

обрадовался бы - очень уж устаешь от обмана. Я был бы рад открытой борьбе
хотя бы потому, что он мог оступиться, ошибиться, и я бы, как это ни дико,
выиграл. Ни раньше, ни позже я не мечтал так о победе. Я даже о хорошей
книге так сильно не мечтал.
Он поднял на меня красноватые глаза и признался:
- Мне страшно, Бендрикс.
Теперь я не мог относиться к нему свысока - он поступил в школу
страданья, в мою школу, и я впервые подумал о нем как о равном. Помню, на
столе у него стояла коричневатая старая фотография, и я удивился, как похож
он на своего отца (тот снимался в таком же возрасте, лет за сорок) и как не
похож. Дело не в усах - отец был по-викториански спокоен, он был дома в
этом мире, он все знал; и снова я ощутил, что мы с Генри - товарищи. Он
нравился мне больше, чем понравился бы отец (работавший в казначействе). Мы
оба с ним были чужими, изгоями, странниками.
- Что ж вам страшно?
Он сел так резко, словно его толкнули, и с трудом сказал:
- Бендрикс, я всегда думал худшее, нет, самое худшее... В то, былое
время, наверное, я бы места себе не находил. Как незнакомо и как бесконечно
тоскливо спокойствие невинности!
- Вы же знаете, Генри,- сказал я,- мне вы можете довериться.- И
подумал: вполне возможно, что у нее осталось письмо, хотя я мало ей писал.
Это наш профессиональный риск. Женщины могут преувеличивать значимость
своего возлюбленного и уж никак не предвидят того унизительного дня, когда
нескромное письмо появится в каталоге автографов ценою в пять шиллингов.
- Посмотрите,- сказал Генри. Он протянул мне письмо, не мое.
- - Читайте, читайте, - сказал он.
Какой-то его друг писал: "Человек, которому вы хотите помочь, должен
обратиться к Сэвиджу на Виго-стрит, 159. Он хорошо работает, хранит тайну, а
сыщики у него не такие мерзкие, как обычно".
- Не понимаю.
- Я ему написал, что один мой знакомый спрашивает о частном сыске. Как
это страшно, Бендрикс! Наверное, он все понял.
- Вы думаете...
- Я еще ничего не делал, но вот письмо, лежит, напоминает. Глупо,
правда? Я совершенно уверен, что она его не прочтет, хотя заходит сюда раз
десять в день. Я даже не убрал его в ящик. И все-таки - не доверяю. Сейчас
она пошла гулять. Гулять, Бендрккс.
Дождь добрался и до него - теперь он сушил рукав у газовой горелки.
- Как неприятно...
- Вы всегда дружили с ней, Бендрикс. Часто говорят, что муж хуже всех
знает свою жену. Когда я вас сегодня увидел, я подумал: если я расскажу вам
и вы засмеетесь, я сожгу письмо.
Он сидел у камина, вытянув мокрую руку, и не смотрел на меня. Меньше
всего на свете мне хотелось смеяться, но я бы засмеялся, если бы мог.
- Что же тут смешного? - сказал я.- Хотя и подумать странно...
- Да, очень странно,- сказал он.- Наверное, вы считаете, что я
дурак?
Только что я был бы рад засмеяться, а сейчас, хотя мне нужно было
только солгать, вернулась былая ревность. Неужели муж с женой так едины, что
приходится ненавидеть и мужа? Вопрос этот снова напомнил о том, как легко