"Грэм Грин. Сила и слава" - читать интересную книгу автора

был пришвартован к берегу, и с него сгружали пиво - на набережной уже
стояли штабелями сотни ящиков. Мистер Тенч остановился в тени у таможни и
подумал: зачем я сюда пришел? Жара иссушила его память. Он харкнул,
откашливая мокроту, и апатично сплюнул ее на солнце. Потом сел на ящик и
стал ждать. Делать сейчас нечего. До пяти никто к нему не придет.
"Генерал Обрегон" был длиной ярдов в тридцать. Несколько футов погнутых
поручней, одна спасательная лодка, колокол на гнилой веревке, керосиновый
фонарь на носу - пароход, пожалуй, отслужит еще два-три года в Атлантике,
если не налетит на норд в Мексиканском заливе. Тогда ему, ясно, конец.
Впрочем, это не так уж важно - каждый, кто покупает билет, страхуется
автоматически. Несколько пассажиров, опершись на поручни, стояли среди
спутанных по ногам индюшек и глазели на порт - на склад, на пустую,
спаленную зноем улицу с зубоврачебными кабинетами и парикмахерской. Мистер
Тенч услышал скрип кобуры у себя за спиной и оглянулся. На него злобно
смотрел таможенник. Он проговорил что-то, но мистер Тенч не разобрал слов.
- Простите? - сказал мистер Тенч.
- Мои зубы, - пробормотал таможенник.
- А-а, - сказал мистер Тенч. - Ваши зубы. - Таможенник был совсем без
зубов и поэтому не мог говорить внятно - мистер Тенч удалил их все.
Мистера Тенча мучила тошнота; что-то с ним неладно - глисты, дизентерия...
Он сказал: - Протез почти готов, - и пообещал наобум: - Сегодня вечером. -
Выполнить это было, конечно, немыслимо, но вот так и живешь, откладывая
все в долгий ящик. Таможенника его ответ удовлетворил. Глядишь, он и
забудет, да и что ему еще делать? Деньги уже уплачены. Так шла жизнь
мистера Тенча - жара, забывчивость, откладывание дел на завтра; если
удастся, деньги на бочку - за что? Он посмотрел на медленно текущую реку;
в устье, как перископ, двигался плавник акулы. За долгие годы здесь сели
на мель несколько пароходов, и теперь они служили креплением речному
берегу, а их трубы косо торчали над береговым обрывом, точно пушки,
нацеленные куда-то далеко за банановые деревья и болото.
Мистер Тенч думал: баллон эфира, ведь чуть не забыл. Нижняя челюсть у
него отвисла, и он стал хмуро считать бутылки "Cerveza Moctezuma" [марка
пива]. Сто сорок ящиков. Двенадцать на сто сорок. Во рту у мистера Тенча
скопилась густая мокрота. Двенадцать на четыре - сорок восемь. Он сказал
вслух по-английски:
- Ишь ты, недурненькая! - Тысяча двести, тысяча шестьсот восемьдесят.
Он сплюнул, с вялым любопытством разглядывая девушку, которая стояла на
носу "Генерала Обрегона" - стройная, тоненькая фигурка, обычно они такие
толстухи, глаза, конечно, карие, а во рту уж обязательно поблескивает
золотой зуб, но свеженькая, молодая... Тысяча шестьсот восемьдесят бутылок
по одному песо бутылка.
Кто-то спросил его по-английски:
- Что вы сказали?
Мистер Тенч всем корпусом повернулся на голос.
- Вы англичанин? - удивленно проговорил он, но при виде широкоскулого,
исхудалого лица, как бы обуглившегося от трехдневной бороды, изменил форму
вопроса: - Вы говорите по-английски?
Да, ответил человек, он говорит по-английски. Весь сжавшись, он стоял в
тени - маленький, в темном, поношенном городском костюме, с небольшим
портфелем в руке. Под мышкой у него торчал какой-то роман; на обложке