"Борис Гребенщиков. Книга-прозы" - читать интересную книгу автора

непростительную оплошность Уинки, и, обменявшись благодарственными
мантрами, они радушно расстались. Отойдя от царственного собрата,
Уинки, не желая больше никого встречать, принял облик тени и уселся
под раскидистым ярким цветком. Достав из своей неистощимой сумки
сигарету, он закурил и задумался. "Так как же они говорили? От
Четырехмерной мельницы по висячей тропинке дойти до дерева старухи
Брюггель, пройти каньон Дураков и по Горбатой просеке дойти до
Сухого ручья, по нему до моста, еще два шага по мосту, и попадешь в
библиотеку". Вот и все. Уинки считал, что объяснения Иваана были
конкретны и понятны. Непонятным было другое: на кой черт он,
Винкль, собирается в библиотеку, откуда Иваан и Кло чудом вернулись
живыми. Но Уинки не хотел бы этого знать. Достаточно того, что есть
такое место, где есть много интересного - Господи, чего только не
говорил Кло о тех минутах, которые они там провели! - и что Уинки
может туда попасть. И потом, он просто не любил, когда ни в чем не
повинным людям причиняют зло, и всегда сам пытался разобраться в
том, кто прав, кто виноват. Полный детской веры в свое могущество,
он, прищурившись, посмотрел в небо. До вечера еще далеко. Любезно
поклонившись погруженному в медитацию пню, он зашагал по высокой
траве в сторону леса. До четырехмерной мельницы он добрался без
всяких осложнений, если не считать короткой беседы с одним
вкопанным по пояс в землю добродушным старичком, который доказывал
кому-то, что он - единственный прямой родственник маяка
Стрюкенбаха, и подозвал Уинки, чтобы тот засвидетельствовал этот
факт. Уинки сослался на незнание генеалогического древа местных
геодезических знаков, но факт родства подтвердил, ибо безоговорочно
поверил в родовитость и искренность старца. Продолжив путь, он
через пять минут очутился перед тяжелыми воротами с внушительной
надписью:

Четырехмерная имени Шанкузе Грасса Це Мельница
Размалывание ежечасно
Больные мозги просьба не доставлять

Он отворил маленькую красную дверцу. Огромное и теплое нутро здания
было занято какими-то толстенными канатами, которые равномерно
вращались в разные стороны, производя при этом оглушающее
скрипение. Чугунные ступицы поднимались и опускались, что-то
надрывно гудело. Время от времени из отверстия в черном ящике
высовывалась тускло блестевшая шестипалая лапа и начинала
ожесточенно скрести землю. Уинки, хлопнув, закрыл за собой дверцу.
Медленно возле уха просвистел маятник на цепочке. Чей-то
озабоченный голос пробормотал:
- Ну и ну! Недоста-а-а-ачка получается!
Уинки обернулся, но ничего, кроме испачканной мелом стены, не
увидел. Стена, впрочем, имела озабоченный вид. Сделав робкий шаг в
сторону, он почувствовал, что поднимается вверх. Затем последовал
ощутимый толчок, и после непро- должительного падения он очнулся на
ярко освещенной куче песка. "Ох, не размололи бы меня здесь", -
сказал он себе. На песке ему, видимо, ничего не угрожало, и, решив