"Борис Гребенщиков. Книга-прозы" - читать интересную книгу автора

листочки, прорезавшиеся на грифе, когда контрабас замолкал, ничуть
его не смущало.
Перед каждым музыкантом возвышалось странное сооружение, похожее на
бред умирающего паука-сюрреалиста. Вглядевшись, Уинки понял, что
эти конструкции выполняют, в основном, роль подставок для нот,
страницы которых переворачивали порхавшие в воздухе огромные яркие
бабочки. Наверху у каждой такой подставки красовалась подзорная
труба, а проследив, куда были направлены эти не совсем подходящие
для симфонического оркестра приспособления, Винкль увидел главную
фигуру вечера: на замшелом пеньке, чуть возвышаясь перед оркестром,
находился маленький человек, в котором по буйству движений можно
было угадать дирижера. Он метался по своему пню, размахивая руками,
подпрыгивая и хватаясь за голову, он дирижировал всем, чем мог:
ногами, руками, головой, и даже, казалось, фалдами сюртука.
Уинки попытался отыскать глазами паровой молот, столь
разрекламированный в афише, но огромный ствол дерева заслонял от
него именно этот угол поляны. Подвинувшись вправо, он наступил на
чью-то ногу.
- Простите, - рассеяно пробормотал он, пытаясь все-таки разглядеть
сквозь густую листву виртуоза-молотобойца.
- Что вы, что вы, - возбужденно прошептал кто-то из тьмы и безо
всякой паузы продолжил: - А что, вам нравится?
Винкль поморщился, ибо не всегда любил слушать и разговаривать
одновременно, однако, понимая, что молчанием не отделаться,
ответствовал:
- Да, это весьма круто! - продолжая наблюдать за знаменитым паровым
молотистом, который в это время пришел в совершенный
исполнительский экстаз, и, судя по всему, пытался засунуть голову
между молотом и наковальней.
Эта короткая реплика вызвала у невидимого собеседника целый шквал
восторженного сопения и нечленораздельных комментариев, которые под
конец сложились в более или менее понятное заключение о том, что
Винкль - очень крутой и неслабый мэн, и что у него, Винкля то бишь,
очень крутой и неслабый музыкальный слух, и он торчит от одной из
самых крутых и неслабых команд мира. Винкль поднял голову, чтобы
посмотреть на столь эмоционального почитателя Эмуукского регального
оркестра, но в темноте разглядел только контуры собеседника,
поэтому пробормотал: "Ну да", - и снова углубился в созерцание
музыкантов.
Тем временем концерт, судя по всему, подходил к концу. Звуковая
буря достигла своего апогея, рабочие конечности дирижера двигались
с такой быстротой, что их не было видно, несравненный Бискайю
Фрумпельх корчился в судорогах у своего молота, из которого
исходили звуки, похожие на предсмертный рев сумасшедшего слона.
Наконец, дирижер подпрыгнул в последний раз, молот испустил струю
красного пара, и оркестр замолк. Свет стал относительно ярче и,
несмотря на отсутствие зрителей, раздались громкие аплодисменты.
Дирижер раскланялся с невидимой публикой, соскочил с пенька;
контра- басист вытер пот со лба полой своего сюртука и погладил
контрабас, который аж изогнулся от удовольствия, немедленно