"Роберт Грэйвс. Я, Клавдий (Роман, #1) [И]" - читать интересную книгу автора

Август страшно влюблен в Ливию. Истинной причине их бездетности трудно
поверить. А заключается она в том, что они так и не стали по-настоящему
мужем и женой. Будучи вполне полноценным мужчиной с другими женщинами,
Август оказывался бессильным, как ребенок, при сношениях, вернее, при
попытке к ним, с моей бабкой. Единственным разумным объяснением этому
может служить то, что Август был по природе благочестивым человеком, хотя
опасности, подстерегавшие его после убийства его двоюродного деда Юлия
Цезаря, вынудили Августа прибегать к жестокости и даже нарушать требования
веры. Он знал, что его брак греховен, и мысль об этом, по-видимому,
воздействовала на него, обуздывая его плоть.
Бабка, которой Август был нужен в первую очередь как орудие осуществления
ее честолюбивых замыслов, а уж затем как любовник, была скорее рада его
импотенции, чем сожалела о ней. Она увидела, что может использовать это
как средство для подчинения его воли своей. Ливия бесконечно упрекала
Августа за то, что он соблазнил ее и увел от любимого якобы мужа, уверяя
ее в своей пылкой страсти и угрожая втайне деду, что, если он не
отступится от жены, он поплатится за это как враг народа (последнее было
полнейшей ложью). Да, говорила Ливия, неплохо он ее обвел вокруг пальца!
Страстный воздыхатель, оказывается, вообще не мужчина: любой нищий
угольщик или раб больше мужчина, чем он! Даже Юлия не его дочь, и он это
знает. Единственное, на что он способен, говорила она, это ласкать да
гладить, целовать да закатывать глаза, как поющий евнух. Напрасно Август
доказывал, что с другими женщинами он настоящий Геркулес. Ливия или
отказывалась ему верить, или обвиняла его в том, что он расточает на
других женщин то, чего лишает ее. Но, чтобы о них не сплетничали, она
как-то раз сделала вид, будто беременна, а затем инсценировала выкидыш.
Стыд и неутоленная страсть привязывали к ней Августа крепче, чем узы,
которые возникли бы, если бы их взаимное влечение друг к другу
удовлетворялось каждую ночь и Ливия народила бы ему дюжину прекрасных
детей. Она очень заботилась о его здоровье и удобстве и оставалась ему
верна, так как не была от природы чувственна и вожделела одного - власти,
и Август был так ей за это благодарен, что позволил руководить собой во
всех государственных и личных делах. Старые дворцовые слуги говорили мне
по секрету, что после женитьбы на бабке Август даже не смотрел ни на одну
другую женщину. Однако по Риму ходили всевозможные слухи о его связях с
женами и дочерьми различных знатных людей, и после его смерти, объясняя,
как ей удалось полностью завладеть его чувствами, Ливия не раз утверждала,
будто причиной тому была не только верность, но и то, что она никогда не
препятствовала его временным увлечениям. Я полагаю, она сама распускала
все эти слухи, чтобы ей было чем его упрекнуть.
Если у кого-нибудь возникнет вопрос, есть ли у меня достаточные основания
для этой любопытной истории, могу ответить. Первую ее половину, касающуюся
развода, я слышал из уст самой Ливии в год ее смерти. Остальное,
относительно импотенции Августа, я узнал от женщины по имени Брисеида,
камеристки моей матери, которая прислуживала еще бабке, и, так как ей
тогда было всего семь лет, при ней не стеснялись вести разговоры, которые,
как они полагали, она не могла понять. Я считаю, что мой рассказ
соответствует истине, и буду и дальше так считать, пока его не заменят
другим, который так же хорошо будет отвечать фактом. На мой взгляд, строка
в предсказании сивиллы о "жене не жене" подтверждает мое объяснение.