"Гюнтер Грасс. Жестяной барабан (книги 1, 2, 3)" - читать интересную книгу автора

лишь добавить, что этот Вранка у лейб-гусар кронпринца, возглавляемых
Маккензеном, дослужился до ефрейтора, поскольку настоящий Вранка на службе
еще не был, тогда как Коляйчек, четырьмя годами старше, чем утонувший, уже
успел очень плохо проявить себя у артиллеристов под Торном. Наиболее опасная
часть всех грабителей, убийц и поджигателей, еще не перестав грабить,
убивать и поджигать, ждет, когда подвернется возможность заняться делом
более почтенным. И многим выпадает шанс иногда отысканный, иногда случайный:
Коляйчек, став Вранкой, стал одновременно хорошим и настолько исцеленным от
своего огневого порока супругом, что его приводил в дрожь даже вид обычной
спички.
Спичечные коробки, свободно и безмятежно лежавшие на кухонном столике,
никогда не были застрахованы от его посягательств, хотя, казалось бы, именно
он способен изобрести спички. Подобное искушение он выбрасывал в окно. Бабке
приходилось очень стараться, чтобы вовремя подать на стол теплый обед. Порой
семья и вовсе сидела в потемках, потому что керосиновая лампа осталась без
огня. И однако, Вранка вовсе не был тираном. По воскресеньям он водил свою
Анну в Нижний город и при этом позволял ей, обрученной с ним также и
официально, надевать, как тогда, на картофельном поле, четыре юбки, одну
поверх другой. Зимой, когда реки затягивались льдом и для плотогонов
наступали тощие времена, он исправно сидел в Троиле, где жили лишь
плотогоны, грузчики да рабочие с верфи, и присматривал за своей дочкой
Агнес, которая явно уродилась в отца, потому что если и не залезала под
кровать, то уж, верно, забиралась в платяной шкаф, а когда приходили гости,
забивалась под стол, и вместе с ней ее тряпичные куклы. Итак, девочка Агнес
любила укрываться от глаз и в этом укрытии чувствовала себя столь же
надежно, как и Йозеф, хоть и находила там иные радости, нежели те, которые
нашел он под юбками у Анны. Поджигатель Коляйчек был достаточно опытен,
чтобы понять тягу своей дочери к укрытиям, и поэтому на заменяющем балкон
выступе, которым завершалась их полуторакомнатная квартира, он, когда
мастерил закут для кроликов, пристроил к нему еще и конурку как раз по ее
росту. В этой пристройке матушка моя ребенком сидела, играла в куклы и тем
временем подрастала. Позднее, уже школьницей, она, по рассказам, забросила
своих кукол и, забавляясь стеклянными бусинами и пестрыми шариками, впервые
проявила тягу к хрупкой красоте. Надеюсь, мне, горящему желанием поскорее
обозначить истоки собственного бытия, будет дозволено снять наблюдение с
семейства Вранка, чей супружеский плот спокойно скользит по течению, вплоть
до тринадцатого года, когда под Шихау сошел со стапелей "Колумб", ибо именно
в тринадцатом полиция, которая никогда ничего не забывает, напала на след
лже-Вранки. Началось с того, что Коляйчек, как на исходе каждого лета, так и
в августе тысяча девятьсот тринадцатого, должен был перегонять большой плот
из Киева по Припяти, через канал по Бугу до Модлина, а уж оттуда вниз по
Висле. Дюжина плотогонов вышла на буксире "Радауна", который дымил по
велению их лесопильни, от Западного Нойфера на Мертвую Вислу до Айнлаге.
Потом вверх по Висле мимо Кеземарка, Лецкау, Чаткау, Диршау и Пикеля и
вечером пристала к берегу в Торне. Там на борт поднялся новый хозяин,
который должен был в Киеве проследить за покупкой древесины. Когда "Радауна"
в четыре утра отчалила, стало известно, что на борту хозяин. Коляйчек
впервые увидел его за завтраком на баке. Они сидели как раз друг против
друга, жевали и прихлебывали ячменный кофе, Коляйчек сразу его узнал.
Кряжистый, уже облысевший человек велел подать водки и разлить ее по пустым