"Гюнтер Грасс. Траектория краба " - читать интересную книгу автора

В связи с этим событием было израсходовано много типографской краски.
То, что у Вольфганга Диверге именуется "трусливым убийством", сравнивается у
романиста Эмиля Людвига с "битвой Давида и Голиафа". Столь полярные оценки
дошли и до наших дней с их всемирной Паутиной. Герою библейского склада,
решившего призвать собственным - пусть излишне просто обоснованным -
поступком к сопротивлению свой несчастный народ, здесь противостоит Мученик
национал- социалистического движения. Обоим отводилось место на скрижалях
истории в качестве выдающихся личностей. Стрелявший, впрочем, был вскоре
повергнут в забвение; даже когда мать была ребенком и откликалась на имя
Тулла, она ничего не слышала ни об убийстве, ни об убийце, разве только
легенды о белом лайнере, на борту которого счастливые люди плавали в
короткие и дальние путешествия, устраиваемые организацией "Сила через
радость".



2

В ту пору, когда я был нерадивым студентом, мне довелось слышать в
Техническом университете лекции профессора Хёллерера. Своим пронзительным
птичьим голосом он приводил в восторг битком набитую аудиторию. Речь шла о
Клейсте, Граббе, Бюхнере, то есть о гонимых гениях. Одна из лекций
называлась "Между классикой и модерном". Мне нравилось бывать в подвальчике
"Вайцкеллер" среди молодых литераторов и еще более молодых представительниц
книжной торговли, где читались, обсуждались, а иногда и раскритиковывались в
пух и прах еще не дописанные произведения. Однажды я даже записался на
курсы, которые проводились на Кармерштрассе по американскому образцу под
названием creative writing. Здесь занималась добрая дюжина подающих надежды
талантов. По мнению одного из преподавателей, предложившего нам, неофитам,
тему "телефона доверия" для эпического наброска, моих дарований было явно
недостаточно. Их, дескать, хватило бы разве что на бульварный роман. Теперь
же он внезапно извлек меня из забытья: мол, биография моей никудышной
персоны довольно уникальна, но вместе с тем характерна, а потому заслуживает
литературного повествования.
Некоторых из тогдашних талантов уже нет в живых. Двое-трое добились
известности. Мой бывший преподаватель, похоже, исписался, иначе не подрядил
бы меня на работу и не стал бы моим Заказчиком. Однако мне надоело
продвигаться по траектории краба. Слишком канительно, сказал я Заказчику,
овчинка выделки не стоит. Оба психи, что один, что другой. Один возомнил
себя героем, который жертвует собой, чтобы дать своему народу пример
мужественного сопротивления. Может, то убийство изменило для евреев
что-нибудь к лучшему? Наоборот! Террор был узаконен. А через два с половиной
года, когда еврей Гершель Грюншпан застрелил в Париже дипломата Эрнста фом
Рата, ответом на это стала Хрустальная ночь. Или что, позвольте спросить,
приобрели благодаря Мученику нацисты? Разве что появилось имя для нового
лайнера.
Но вот я вновь иду по следу. Правда, не потому, что на меня давит
Старик, скорее потому, что меня никогда не переставала допекать мать. Еще в
Шверине, когда по случаю какого-нибудь торжества я надевал пионерский
галстук или синюю блузу, она вечно зудила: "Море-то было студеное, все детки