"Гюнтер Грасс. Собачьи годы" - читать интересную книгу автора

пристанью, куда причаливает Криве, однажды за один день прикончил четы-
рех крыс, в дюнах едва не прикончил кролика, а две недели назад пронзил
крота, прежде чем того успела взять Сента. Пока что ладонь все еще хра-
нит на себе отпечаток ножа, того самого, которым Вальтер Матерн и Эдуард
Амзель, когда им было по восемь лет и очень хотелось заключить кровное
братство, сделали себе надрезы на руке, там, где мускулы, потому что
Корнелиус Кабрун, который был в немецкой Юго-Западной Африке и знает
обычаи готтентотов, так им рассказывал.
Четвертая утренняя смена
Тем временем - ибо пока Брауксель изучает историю ножа, пока он экс-
периментальным путем исследует траекторию полета ножа с учетом силы
броска, сопротивления ветра, закона всемирного тяготения, времени у него
остается ровно столько, что он едва успевает засчитать себе целый рабо-
чий день от одной смены до другой и написать "тем временем", - так вот,
тем временем Амзель тыльной стороной ладони сдвигает каску со лба на за-
тылок. Взгляд его скользит вверх по склону дамбы, успевает заметить и
бросок, и бросившего, и перехватить на лету брошенный предмет; а нож,
утверждает Брауксель, тем временем достиг той высшей точки, какой дости-
гает всякий предмет, движущийся вверх под воздействием внешней силы, - а
тем временем Висла течет, кошка дрейфует, чайка кричит, паром приближа-
ется, сука Сента чернеет на фоне неба, а солнце все заходит и никак не
зайдет.
Тем временем - ибо когда брошенный предмет достигает той высшей точ-
ки, после которой начинается падение, он на секунду как бы замирает,
пребывая в кажущейся неподвижности, - так вот, пока нож на секунду зами-
рает в этой точке, Амзель отрывает от него взгляд и снова - а нож тем
временем начинает падать в воду, стремительный и обреченный под порывами
встречного ветра, - снова смотрит на своего друга Вальтера Матерна, ко-
торый все еще балансирует на одной ноге в зашнурованном ботинке, без
чулка, правая рука все еще вытянута, а левая для равновесия загребает
воздух.
Тем временем - ибо пока Вальтер Матерн балансирует на одной ноге,
стараясь сохранить равновесие, пока Висла и кошка, мыши и паром, Сента и
солнце, пока перочинный нож падает в воду - на руднике Браукселя засту-
пила очередная утренняя смена, а ночная, наоборот, отшабашила и разъеха-
лась по домам на велосипедах, комендант запер штейгерский барак, а во-
робьи во всех канавах возвестили приход нового дня... Амзелю тогда все
же удалось - то ли своим шустрым взглядом, то ли чуть менее шустрым кри-
ком - вывести Вальтера Матерна из едва сохраняемого равновесия. И хотя
тот и не свалился с самой кромки никельсвальденской дамбы, однако кач-
нулся, зашатался и накренился так, что потерял из виду свой нож и не уг-
лядел, как тот соприкоснулся с водами Вислы и юркнул вглубь.
- Эй, Скрыпун! - кричит Амзель. - Опять зубами скрипишь и швыряешься
чем ни попадя?
Вальтер Матерн, которому адресованы и этот вопрос, и кличка Скрыпун,
уже снова твердо стоит на ногах, сверкая ободранными коленками и потирая
ладонь своей правой руки, на которой остывающим контуром меркнет отпеча-
ток ножа.
- Ты же видел, что швыряюсь, чего зря спрашиваешь?
- Но ты не голышом швырнулся.