"Карл Грасис "Закат Европы"" - читать интересную книгу автора

интегрировании, как выделении основной тенденции ряда подобных явлений.
Отсутствие такого постулата у Шпенглера и есть характерный признак его
"философии" - какая без этого обращается в простейшее резонерство, оди-
наково а-гуманитарное, как бы ни было талантливо его изложение. Но наш
умник Бердяев, конечно, перешпенглерил и самого Шпенглера. По его мне-
нию, Шпенглер тем плох, что не сознает, что "христианство сделало воз-
можным фаустовскую математику, математику бесконечного": очень остроум-
но, - хоть можно мыслить и еще тоньше, - не христианство предопределило
фаустовскую (ну, напр., решение кубического уравнения Карданом) матема-
тику, а математика, имея возникнуть во тьме времен, постулировала еги-
петское учение Эхнатона и примат единобожия, который... и т. д. Как что
сложный и неповоротливый аппарат теогносического мышления чуточку тяжел
для нашего неврастеника Бердяева! - какой бы из него Аквинат вышел, коли
бы не это.
Но Шпенглер, однако, мог бы базироваться - по видимости - на новейшей
математике со своим релятивизмом. Он, надо полагать, это и делает,
только вряд ли это доходит до его излагателей, не-математиков. Новейшие
работы математиков, - логистов, и разрабатывающих учение о трансфинитных
числах изумляют непосвященного необъятным количеством парадоксов и ало-
гизмов, к которому эти работы приводят. Немало таких "заумностей" и у
Эйнштейна. Но чтобы не забираться далеко, можно сказать попросту, - от-
носительность логики, - будь она установлена хоть завтра в полном
объеме, - никак не разрушает единства космоса и разрушить его, разумеет-
ся, не может: вполне мыслимы пространственные (а следовательно и мысли-
тельные) системы, для которых логическая связь событий мыслится в иных
формах, которые определимы иными формами восприятия. Будем апеллировать
к теологии, столь милой сердцу наших теологических эстетов а-ля-Бердяев
(Шпенглер ведь то же "ихний", - "это нашего стиля книга", говорит Бердя-
ев): идея истинной бесконечности (в канторовском смысле). - Абсолют,
Бог, всегда наделялась особой не-человеческой логикой (и вытекающей от-
сюда моралью), но раз мыслимы две логики, то возможно и бесчисленное
множество их в порядке натурального ряда. Острота новой математики нап-
равлена, конечно, не сюда, - ее основное: разрушение процессуализма, как
такового, "мощность группы всех функций более мощности группы непрерыв-
ных функций" у Бореля*1, это и есть новое миросозерцание, которое "пред-
видели" наши "пророки", - недоумкам-старичкам естественно кажется, что
все кончено*2. А блазированный их эстетизм, ни разу не давший им ознако-
миться с богословами просто, как с мыслителями, - их веру заменил по су-
ществу обрывками вульгарных предрассудков, суеверием. Поэтому на шпенг-
лерианство всех толков известие о разложении Резерфордом аллюминия долж-
но действовать панически: - они ничего не имеют против черной и белой
магии, какими бы способами та ни пользовалась и чего бы ни достигала, но
магия в лаборатории ученого бросает их в холодный пот, - помилуйте айны
раскрыты, - а мы то что же будем делать? Как должно быть завидует такая
пародия на человека - корове, для которой никаких тайн вообще не сущест-
вует, а все не-ядущее (все вегетарианцы) и несъедобное просто признается
алогичным...
Но все же, что думает "Берег" о Шпенглере? Итак: большой артист (Сте-
пун), пессимист (Букшпан), безусловный скептик (Степун), ритор ("в осно-
ве Заката Европы... лежит организм слов" - Степун), релятивист, позер