"Карл Грасис "Закат Европы"" - читать интересную книгу автора

деградации, а "идея" объективизма предохраняла истины от фактического
умирания!
Итак, наш беглый обзор анти-шпенглеровской литературы приводит к нео-
жиданному выводу, что все противники Шпенглера при всем разнообразии их
философских взглядов, политических убеждений, личных темпераментов обра-
зуют нечто вроде "единого фронта" палладинов вечной истины, мировой эво-
люции и непрерывного прогресса. И до сих пор никто еще, насколько мне
известно, не противопоставил шпенглеровскому пессимизму увядания опти-
мизм зарождения, исходящий не из боязливого отрицания, а из мужественно-
го признания катастрофичности мирового процесса, преходящего характера
культур и их истин и, в частности, из признания обреченности ныне дожи-
вающей свой век европейской культуры. Что же это значит? Неужели в под-
лунном мире не осталось ни одного верующего социалиста? Или, быть может,
подлинные революционеры, истинные носители ростков грядущей культуры,
заняты более важными делами, и им некогда реагировать на шпенглеризм?
Будем надеяться, что справедливо последнее.

---------------

В. Ваганян, рецензируя посвященные Шпенглеру статьи Ф. А. Степуна, С.
Л. Франка, Н. А. Бердяева и Я. М. Букшпана, озаглавил свою заметку: "На-
ши российские шпенглеристы" ("Под знаменем марксизма" N 1 - 2). Это, ра-
зумеется, преувеличение: никто из перечисленных авторов не может быть
назван "шпенглеристом". Но верно то, что все они относятся к Шпенглеру
гораздо более благожелательно, чем большинство немецких критиков "Заката
Европы". И С. Л. Франк и Н. А. Бердяев видят в шпенглеризме симптом не-
которого "благостного" поворота в умах западной интеллигенции, а именно,
ее поворот к вере. "Закат Европы" есть кара за безбожие; возвращение к
христианству было бы возрождением умирающей культуры" - таков итог их
размышлений над книгой Шпенглера.
Что жажда веры является одним из основных мотивов шпенглеровской сим-
фонии настроений, это - бесспорно, но, по Шпенглеру, отпадение от хрис-
тианства не может быть рассматриваемо, как случайный и поправимый
"грех", а возвращение к вере не зависит от доброй воли западных интелли-
гентов: христианство внутренне изжило себя, оно умирает, как умерли дру-
гие великие религии; такова историческая судьба, с которой необходимо
примириться, ибо всякие попытки восстания против нее приведут лишь к
развитию бессильной, расслабляющей душу романтически-религиозной мечта-
тельности, но ни в коем случае не вернут умирающему христианству утра-
ченной им действенной, культурно-созидающей силы. И любопытно, что русс-
кая религиозно-философская мысль, традицию которой поддерживает С. Л.
Франк и, в особенности, Н. А. Бердяев, и лице своих последних крупных
представителей приходит в сущности к тому же выводу. В самом деле, что
такое "Великий Инквизитор", как не картина безрелигиозной "цивилизации",
к которой смерть христианского бога неизбежно должна привести современ-
ное человечество после ряда опустошительных революций? Но то, на что
Достоевский намекал притчами, Владимир Соловьев высказал прямо и недвус-
мысленно в своих "Трех разговорах": историческая миссия христианства за-
кончена, а вместе с тем исчерпан и смысл истории; никакое культурное
возрождение отныне невозможно, и верующему остается лишь ждать возвещен-