"Сильви Гранотье. Додо " - читать интересную книгу автора

Уголки губ Жеже дружно опустились вниз, и клянусь, мы увидели того
младенца, которым он, наверно, был в лучшие времена: он принялся рыдать,
оплакивая свою мать и Квази, ведь он жить без них не может, и, черт, как это
тяжело, слишком тяжело для него, и зачем Квази так с ним обошлась, он не
хочет оставаться один, ему же страшно, и почему он не может остаться с нами.
Я заметила ему, что хоть мы и компанейские ребята, но все ж не Армия
Спасения.
Он простонал, что это несправедливо, почему он должен остаться один, а
мы нет. Но должна признать, мы были тверды, как камни, потому что про пьяные
слезы знаем все, сами через это проходили не единожды, а следы его нежных
чувств до сих пор виднелись на Квазиной физиономии: но он все ежился и
топтался на месте, и я уже решила, что нам от него не избавиться, если
только снова не снимемся с места, а моим ногам это сильно не понравится, и
они устроят сидячую забастовку, так что мы гарантированно останемся здесь,
короче, старая песня.
Я незаметно подала знак Роберу, который энергично хлопнул Жеже по плечу
и протянул ему чинарик:
- Покури с нами и ступай себе, у нас тут встреча назначена, а потом нам
надо уходить, и очень может быть, мы тоже разбежимся. Так что оставь
адресок, кто знает, вдруг твоя жена и вернется.
- Правда?
Я увидела, как Квази выпрямилась, чтобы достойно ответить, и послала ей
взгляд, как хороший американский хук, который сразу отбросил ее на канаты.
Мы смотрели, как Жеже смолит свой чинарик: потом Робер помог ему
подняться, получив плевок себе же на башмаки. Но это было без всякой злобы.
Мы смотрели, как его силуэт с опущенными плечами удаляется, выписывая
сложный зигзаг. А потом он остановился. Мы затаили дыхание. Он вложил всю
оставшуюся энергию, пытаясь развернуться назад, но вместо этого прокрутился
полный круг и принялся искать нас перед собой, в то время как мы оставались
сзади. Со второй попытки поворот удался, но прошло добрых пять минут, прежде
чем он вернулся, потому что для алкаша с его заплетающимися ногами прямая
линия становится самым длинным путем от одной точки к другой. Он остановился
перед нами, почесывая голову, и вопросительно произнес:
- Я ж не для того пришел.
Как будто мы знали, для чего он пришел.
И мы стали ждать. А куда деваться...
Потом взгляд его осветился, но очень, очень медленно, и он бросил:
- Это ж из-за тебя, Додо. Один мужик передал тебе письмецо. Для
Доротеи, он так сказал. - Неуверенно покачался и подвел черту: - Вот, теперь
все.
И он попытался - впрочем, безуспешно - развернуться еще разок.
Поскольку он так и остался стоять лицом ко мне, я поинтересовалась, где
письмо. Вид у него стал удивленный, озадаченный, неуверенный, встревоженный,
удивленный, озадаченный и т.д. Надо уметь проявлять терпение. Наконец он
достал из кармана бумагу и протянул мне.
Вторая попытка поворота удалась Жеже уже лучше, но отбыл он все-таки по
диагонали. Как я всегда говорила, шахматная доска для всех одна и та же,
будь ты слоном, ферзем или пешкой.
Я спокойно распечатала конверт, чего не делала очень давно, но
привычный жест вернулся будто сам собой. Почта - это как велосипед. Я