"Сильви Гранотье. Додо " - читать интересную книгу автора

выдавил, в отличие от проходившей мимо дамы, заявившей, что стыдно нападать
на того, кто слабее тебя, а поскольку на меня снова накатил страх, я
взорвалась - с некоторым перебором, должна признать, тем более и Квази
вмешалась, добавив, что если кому не хватает оплеух, то у нее приличный
запас накопился за все годы, что она их получала, а руки так и чешутся
поделиться... словом, дама удалилась весьма быстро, втянув голову в плечи,
но никто даже не засмеялся.
Я собрала вещмешок и спросила, есть ли добровольцы. Робер уплыл на
своих радиоволнах, покинув мир живых. Салли была не против: она рассудила,
что идея обзавестись собственным почти настоящим домом очень неплоха. Фредди
уселся на землю, дабы обозначить, что в эти руки он уже подавал, а Квази
обратила наше внимание на то, что если мы прошляпим помойку, то конкуренты
дремать не будут. Короче, я отправилась одна.
Как уже было сказано, со страхом можно договориться. В любом случае, я
должна была увидеть. Все равно это не могло быть хуже, чем то кино, что
прокручивалось у меня в голове. Я так думала.

7

Мы все знаем, где лаз на пустырь Жозетты, но никто им лишний раз не
пользуется. Ее терпят, потому что она там одна. Стоит расположиться табором,
как погонят всех и ее саму в придачу. Мы не дурее тех, кто живет под крышей,
просто нам неохота сушить мозги, выставляя их напоказ.
Я стараюсь не тянуть время, но кое-что пояснить придется. Мне довелось
повидать столько же мертвецов, сколько любому другому, хотя подпорченных
среди них было больше, чем на вашей памяти, но такого подпорченного
мертвеца, как Жозетта, и в закоулках морга нечасто встретишь.
Шалаш походил на детское сооружение. Шесть врытых в землю ветвей,
поверх них - накидка, а поверх накидки - куски пластиковых мешков, прижатые
для верности камнями. Все это разлетелось в стороны, образовав неровный
периметр, - кроме накидки, которая скрывала верхнюю часть тела. Видны были
только ноги, раздвинутые под прямым углом, две толстые белые сосиски, такие
распухшие, что не разобрать, где кончаются ляжки и начинаются икры. Бурые
подтеки на коже уже подсохли, но всюду копошилась возбужденная мошкара.
Тишина была такой густой, словно воздух застыл, соприкоснувшись со
смертью. Жозетта всегда носила ярко-желтые "найковские" кроссовки, которыми
ужасно гордилась. Со временем цвет их сохранился лишь в воспоминаниях, но от
вида этих старых башмаков с наполовину отклеившимися подошвами,
потрескавшихся от грязи и износа, сжималось сердце.
Выше накидка собралась комом.
Я должна увидеть, это было сильнее меня. Ухватилась за складки, я
медленно потянула накидку вверх, будто боялась сделать Жозетте больно. Потом
безуспешно попыталась найти оружие, которое могло нанести такие раны.
Наверно, молоток, причем - большой молоток. На месте лица Жозетты была
впадина. Один глаз был выбит и валялся рядом, вмятый в траву. Еще много чего
было выбито и запуталось в волосах. Оставался кусок черепа с нетронутым
ухом, доверху заполненным свернувшейся кровью, а в этом куске - вязкая жижа,
в которой суетилась местная живность.
Я отпустила накидку, она упала, но недостаточно быстро. Все
отпечаталось в моем мозгу с точностью лазерной копии.