"Даниил Гранин. Питерские сантименты" - читать интересную книгу автора

автор с горечью писал о том, как "исчезают прелестные, милые особняки,
простые, но характерные дома с гладкими, но благородными фасадами. А они-то
между тем и давали общий вид многим улицам, обрамляли собой не одну
площадь".
Мы все огорчались, когда снесли старую церковь на Сенной площади.
Оказывается, так же в 1902 году все горожане сетовали, что был снесен дом
Яковлева, в 1900 году снесли Троицкий собор, а до этого еще какой-то собор.
По-видимому, так всегда было и всегда будет.
Интересно сопоставить Пушкина с Достоевским. У Достоевского было свое
понимание памятника Петру. Для него пушкинский строитель чудотворно
заколдовал финские болота и создал мираж, в котором живая душа человека
превращается в страдающий призрак, становится умышленной и отвлеченной: "Мне
столько раз среди этого тумана задавалась странная, но навязчивая греза: "А
что как разлетится туман и уйдет кверху? Не уйдет ли вместе с ним этот
гнилой, склизкий город, поднимется вместе с туманом и исчезнет, как дым, и
останется прежнее финское болото, а посреди его, пожалуй для красы,
Бронзовый Всадник на жаркодышащем загнанном коне?"". Не раз он возвращается
к этой мысли, и в "Слабом сердце" опять пишет о том, как Аркадий,
возвращаясь домой и подойдя к Неве, думает о том, что вот этот мир со всеми
его "жильцами сильными и слабыми, со всеми жилищами их, приютом нищих и
раззолоченными палатами - отрадой сильных мира сего, в этот сумрачный час
походят на фантастичную волшебную грезу, на сон, который, в свою очередь,
тотчас исчезнет и искурится паром к темно-синему небу". Пристально, до рези
в глазах всматривается Достоевский в облик города, и его больной, холодный
вид не пугает, а влечет писателя. И нас тоже влечет это сопоставление,
столкновение двух гениев, их отношение к Петербургу, к Петру, к Медному
всаднику. Из этого столкновения высекается какая-то искра, освещающая
привычный пейзаж по-иному.
Помню, как я читал однажды описание "Пенькового Буяна", или, как его
еще называют, "Тучкова Буяна". Иногда его называют еще "Биронов дворец". Это
одно из самых старых зданий Петербурга. Построено оно в середине XVIII века
на Петроградской стороне для специального назначения - изгтавливать и
хранить пеньковые канаты. Для XVIII века, с его парусным флотом, и особенно
для Петербурга, морского порта, - дело весьма важное. Так вот в этом
описании автор поднимается на башню, которая имеется на "Тучковом Буяне",
смотрит оттуда кругом и видит лес корабельных мачт, - корабли разгружаются у
набережной. И автор пишет: "Находясь здесь, совершенно забываешь, что все
это происходит в современном Петрограде, что невдалеке бегают вагоны
ненавистного трамвая..." Меня поразила эта фраза, написанная еще до
революции. Трамваи были ненавистными.
А несколько лет назад я был на выставке в Заячьем переулке, где
трамвайщики устроили выставку трамваев. Там были старые, дореволюционные
трамваи, крашенные в зеленый цвет, и трамваи, которые еще я помню, с
резиновой кишкой сзади (которая называлась "колбаса" и за которую мы
цеплялись, катаясь бесплатно); трамваи с открытыми площадками, с веревками,
за которые дергали кондукторы, а на груди у кондукторов были цветные билеты
разной стоимости; трамваи с деревянными ручками, за которые держались
пассажиры; вплоть до нового, бесшумного, закрытого, застекленного большими
стеклами, трамвая. Какими милыми, приятными и наивными казались старые
трамваи на этой выставке! А я ненавижу сегодня рычащие ядовито-дымные