"Даниил Гранин. Иду на грозу" - читать интересную книгу автора

зачем, разве он станет больше знать оттого, что получит степень доктора? Он
нисколько не рисовался, этот маленький горбун с большой яйцевидной лысой
головой. Временами, наблюдая, как он, бормоча и пришептывая, колдует над
схемой, Крылов понимал, что ничего более приятного для Бочкарева не
существует.
"Его величество эксперимент, - поддразнивал Голицын, - нет, отклонение
стрелки - это еще не наука". Бочкарев мягко соглашался, но иначе он работать
не мог. Конечно, из муки можно сделать многое, оправдывался он, но в любом
случае для этого надо смолоть зерно.
Бочкарев заходил по площадке, отшвыривая ногами ведра.
- Где уж мне с такой рожей. Может, это глупо... Я однажды замещал
Голицына... Пришлось заседание вести, так мне все время казалось, что все
смотрят на меня и смеются. Мне на людях всегда мучительно. Я себе Квазимодой
кажусь.
Большие грустные глаза его влажно блестели. Крылов давно свыкся с
внешностью Бочкарева, не замечал ее, но сейчас вдруг вспомнил, что на
собраниях Бочкарев забивался в дальний угол, никогда его не заставишь
выступить, и на институтских вечерах он не показывался. Он воображал себя
уродом, и спорить с ним было бесполезно.
- Наплюй, - сказал Крылов. - И не замыкайся. Чуть что, бей по морде
интеллектом. Талант - это ж самая редкая красота. Она у тебя на физиономии
написана.
Бочкарев вяло покачал головой.
- Когда-то в детстве мне сказали, что все горбуны злые. С тех пор я на
всю жизнь боюсь стать злым. Мне очень легко озлиться.
В дверях показался Ричард.
- Я-то вас ищу! - обрадовался он. - Сергей Ильич, поздравляю. Каков
фитиль Агатову! Ну и спектакль выдал старик! Теперь держись!
Он оглушил их проектами реконструкции лаборатории, новыми темами.
Фантазия его разыгралась: он запускал спутники с телевизионными установками,
управлял погодой. Он не желал и думать, что Крылова может не устраивать
должность начальника лаборатории. Не умолкая ни на минуту, он приседал,
разминался, подтягивался на стремянке, корчил рожи, изображая то Агатова, то
Голицына. Жажда деятельности переполняла его.
- Ну вот, эгоист, слыхал глас народа? - сказал Бочкарев.
- Сами вы эгоисты, - ответил Крылов. - Только вас много, поэтому вы
называете себя коллективом.
Ричард поразился:
- Вы не хотите? Сергей Ильич! - Глаза, руки, брови, все тело его
выражало удивление, даже выцветшая клетчатая ковбойка удивленно уставилась
беленькими пуговичками.
- Я работать хочу, - сказал Крылов. - Идите вы все!.. У меня
только-только проклевывается.
- Сами требуем дорогу молодым, обновить руководство.
- А когда предлагают, то в кусты!
Наперебой они наседали на него...

А на озере прозрачный лед прогибался под ногами, и видно было, как
белые пузыри воздуха сплющивались там, над водой. Ветер сбивал с ног.
Несколько раз они проваливались, хорошо, что было мелко и счетчики не упали