"Даниил Гранин. Молодая война (Авт.сб. "Наш комбат")" - читать интересную книгу автора

прижимала к себе сапоги, они блестели, смазанные жиром.
- Возьми сапоги-то. Возьми, - сказала она.
Ермолаев замотал головой:
- Не возьму. - Он притопнул босой ногой. - Я привыкший.
- Обуйся, - сказал я.
Ермолаев обнял меня за плечи:
- Может, шинели им оставим? А? Мы и так дойдем. А им зимовать.
- Обуйся, - сказал я.
Он отступил.
- Сердца в тебе нет! - крикнул он. - Бюрократ.
Ребята смотрели на меня как чужие. Они тоже готовы были снять с себя
сапоги и шинели, я чувствовал это. Я протянул руку и взял сапоги.
- Не трогай! - закричал Ермолаев.
Я бросил ему сапоги.
- Надевай, - сказал я. - Или оставайся тут.
Я пошел, не оборачиваясь. Потом я услышал, что за мной идут ребята. А
потом услышал, как нагнал нас Ермолаев.


Через час мы подобрались к шоссе. Еще не доходя до шоссе, мы пересекли
ту погорелую разбитую деревню. Беленые русские печи высились, широкие и
могучие, среди выжженной земли. Сохранилась околица - кусок изгороди с
воротами, закрытыми на веревочное кольцо.
По шоссе ехали мотоциклы и машины. Мы лежали в кустах. Машины ехали не
торопясь, потому что туман еще не сошел, но нам-то казалось, что не
торопятся они потому, что уже некуда торопиться. Такие у нас были тогда
горькие мысли.
Наконец мы проскочили шоссе и снова шли лесом. Под вечер на закате мы
вышли к речке, к стоптанному лужку за омутом. Здесь мы увидели коров.
Вернее сказать, что они увидели нас. Они бросились к нам. Не подошли, а
подбежали. С десяток коров и молодой бычок. Подбежали, мыча и толкаясь. С
ними никого не было. Они глядели на нас и мычали.
- Недоенные, - сказал Ермолаев. - Молоко горит. Страшное дело.
Он наклонился, потрогал ссохшиеся соски. Через минуту, зачерпнув в
котелок воды, он, приговаривая, ловко обмыл вымя у беломордой пеструхи.
Корова вздрогнула, когда он, осторожно оттягивая соски, начал доить.
- Дай-ка мне, - сказал Махотин, - а ты другую готовь.
Ермолаев подготовил и мне.
- Ты обеими, обеими руками, по очереди, - учил он.
Только Саша Алимов не мог доить, потому что мешала больная нога.
Сперва мы доили в котелки и тут же пили молоко, а потом доили про
запас. А потом некуда было доить.
- На землю, - скомандовал Ермолаев.
Мы стали доить прямо на землю. Молоко лилось нам на сапоги,
впитывалось, разливалось лужицами. Мы все доили и доили. Трава торчала из
белых парных луж. Молочные ручейки стекали в омут.
- Наверное, это их коровы, - сказал Саша.
- Слушай, командир, отведем? Отведем скотину, а? - попросил Ермолаев.
- Как же ты погонишь через шоссе? - сказал я.
- Давайте так, - сказал Махотин. - Кто-нибудь смотается туда, приведет