"Даниил Гранин. Запретная глава (Авт.сб. "Наш комбат")" - читать интересную книгу автора

Где вы слыхали, где читали, про кого, чтобы вам раскрывали, допустим, их
настроения, болезни? Извините. Не положено... Значит, есть тому основания.
О чем он? Моя беда другая - слишком стеснялся! Стыда много, вот и вылез
голодным из-за стола. Разве это вопросы? Косыгин и без моих вопросов сам
себя за язык держал. Сам себе не доверяет. У него никто ни в чем не
виноват, не было ни столкновений, ни промахов, миллион ленинградцев
погибли, и все было безупречно. Кроме фашистов, никто ни в чем не виноват.
Нам с Адамовичем говорили: стоит ли ворошить, важно, что город отстояли,
не в цене дело, победителей не судят, виновных искать - правых потерять, и
всякое такое. Мы так надеялись на Косыгина, а он чужие грехи стал
прикрывать. Зачем? К чему было то и дело приписывать свои заслуги Военному
совету, предупреждать, чтобы не упоминалось лишний раз его имя. Неужели не
известно, что литература имеет дело с человеком, а не с организациями!
Какая тут к черту скромность, все кругами, в обход, на цыпочках, как бы не
задеть, не дай бог, не вспугнуть летучих мышей и ту нечисть, которую
навоображали себе...
Тут Б-ов не вытерпел, вскинулся. Будь я в его министерском кабинете, он
бы грохнул по столу: "Молчать!" Выставил бы меня. Но тут, на площади,
стола нет, чтобы грохнуть, и выставить некуда. Заругался - писатель,
называется, насочиняют с три короба, а разобраться в живой душе - кишка
тонка.
Чего разбираться, когда и так ясно: не посмел вступиться за нашу книгу!
Да какая она наша, она голоса погибших, память всех блокадников, свою
собственную славу предал, так чиновно оттолкнул - не по моей части!
Трепетный порядок зато соблюл...
- ...Речи слышать, а сердца не учуять, мыслитель, мать вашу за ногу! -
прервал Б-ов и первый спохватился, что мы перешли на крик, оглянулся на
окна Кремля, крепко взял меня под руку, потащил поскорее с площади. Выйдя
на улицу Горького и сменив гнев в своем голосе на смиренное терпение, Б-ов
осведомился: неужели я и впрямь не понял, что к чему? Допустим, _пошли бы_
мне навстречу, _похлопотали бы_ за нашу книгу, то есть за книгу, где будут
воспоминания, которые я выслушал. Допустим. Однако, как известно, сейчас
вышла книга с другими воспоминаниями. Про Малую землю. Там расписаны
героическая оборона, лишения, пример политработы, пример руководителя.
Книгу изучают, по радио читают, по телевидению, на иностранные языки
переводят, ваши писатели хвалят ее взахлеб. Она сегодня Главная книга.
Вслед за ней вторая часть вышла "Возрождение", то же самое. И тут на всех,
как с крыши, свалится другой воспоминатель. Здрасте пожалуйста, объявился,
вот и я. У меня тоже эпопея, да какая! И размах, и заслуга, и
достоверность - сортом выше, душой краше. Это как, по-вашему, - приятно
будет? Сразу же выяснят и преподнесут хлопоты за "Блокадную книгу" как
личный интерес. Старался, пробивал, мол, чтобы опубликовать в пику, чтобы
принизить. Конкуренция, подножка, вызов - истолкуют подлейшим образом.
Найдутся охотники, лизунов полно.
- Фактически это, знаете, как выглядело? Как будто вы сталкивали, как
будто вы требовали противопоставить! - с некоторым даже ужасом заключил
он.
Я вдруг увидел по-новому наш разговор - глазами их обоих, физиономия у
меня, надо полагать, стала озадаченная, а может, идиотская. Кто бы мог
подумать, что за всем этим стояло? Вот, значит, в чем разгадка. Довольно