"Даниил Гранин. Клавдия Вилор (Авт.сб. "Наш комбат")" - читать интересную книгу автора

чудо еще теплилась - полк перейдет в наступление и отобьет их. Так ведь
бывало во многих фильмах и романах - в самую последнюю минуту нагрянут
наши. Полк продолжал бой. Она это слышала. Ее волочили все дальше от
переднего края, раненная в обе ноги, она не могла даже вырваться,
побежать, так чтобы подставить себя под пули.
Пройдет много лет, прежде чем она узнает, что остатки курсантского
полка Винницкого пехотного училища действительно геройски держались до
поздней ночи и в темноте, прорвав вражеское кольцо, двинулись сквозь
немецкие боевые порядки. Тремя колоннами они продвигались; спереди,
развернутым строем - рота автоматчиков, уничтожая на пути встречающиеся
патрули, линии связи, и так шли всю ночь, пока не соединились с нашими
частями. Они прошли двенадцать километров, сохранив свое оружие,
артиллерию.
Прочтет это она в книгах лишь в шестидесятом году - про славный исход
последнего своего боя.
- ...Всю ночь наши самолеты нещадно бомбили гитлеровцев, а я мечтала об
одном, чтобы упала бомба и убила меня, только не оставаться в ужасном
плену, у немцев.
В общении с Клавдией Денисовной надо было преодолеть ее боязнь
недоверия. Чувство это у нее воспаленное. Она все время предъявляла
доказательства - письма, вырезки, справки...



2


А что же меня заставляло собирать и восстанавливать шаг за шагом эту ее
долгую историю? Война накопила много подобных историй, героических,
открывающих новые, невиданные пределы человеческого духа. Еще одна? Ну что
ж, еще одна. Но есть в ней, в этой истории Клавы Вилор, своя отдельность,
хотя у каждой военной судьбы есть свое, непохожее. Так вот, прежде всего
нельзя было пройти мимо этой истории. Наше писательское дело - собирать
их, и как можно тщательнее, факт за фактом, свидетельство за
свидетельством, там видно будет, что из них пригодится.

Нам не дано предугадать,
Как слово наше отзовется,
И нам сочувствие дается,
Как нам дается благодать.

В этих стихах Тютчева, которые, наверно, ныне можно понимать разно,
слово "сочувствие" открыло мне смысл моего влечения к истории Клавы Вилор.
Именно сочувствие подтолкнуло меня, Тютчев прав, все соображения ума можно
опровергнуть, на доводы найти другие доводы, а вот сочувствие дается
помимо логики, соображений пользы; сочувствие приходит в душу теми тайными
путями, какими достигают и действуют на нас музыка, краски, стихи.
История, пережитая Клавдией Вилор, вызывала прежде всего сочувствие,
открыла возможности человеческой души, о которых я не подозревал и которые
поэтому хочется приобщить к портрету воина Великой Отечественной войны.