"Даниил Гранин. Неизвестный человек (Повесть)" - читать интересную книгу автора

- Вроде этого.
- Спектакль?
- Нет, кино, - соврал он, по-видимому, для значительности.
- Что за фильм?
- Художественный. "По дороге к замку"... Но это условно, - добавил он.
Она сморщилась от его вздора.
- Подождите.
Он остался один, шкафы уходили под потолок, красного дерева, с толстыми
зеркальными стеклами. Корешки с золотым тиснением. Тысячи книг, которых он
никогда уже не прочтет. Прекрасные старинные книги. Он вдруг подумал, что те
старые книги, какие ему попадались, всегда были интересные. Наверное, среди
них было меньше глупых, чем нынче. Так же как старые дома. Они всегда были
красивы. Не то что новые. В старые времена были люди и поумнее и
поталантливей. Его удивила эта мысль.
Женщина принесла два альбома и несколько книг. Один альбом был большой,
тяжелый, второй поменьше, книги в зеленоватых кожаных переплетах с
оттиснутой короной.
- Можете заказать фотографии, - и эта усатая женщина стала пояснять,
как надо оформить заказ.
Наконец он остался один. Рисунки были исполнены в красках. Формы
офицерские, генеральские, солдатские, красная епанча, или, как там было
написано, "эпанча". Шарфы через плечо, плюмажи с белыми и красными перьями.
Все усатые, бравые, плечистые... Усы торчали то пиками в стороны, то лихо
подкручивались вверх. Шаровары сменились лосиными брюками, потом просто
брюками. Солдатики горбились под тяжестью ранцев, больших ружей,
выпрямлялись, утоньшались, затянутые в узкие мундиры, узкие шинели, ремни -
то черные, то белые. Он искал лакированные башмаки, эполеты, галуны. Формы
менялись круто. Ильин не знал, почему. Перед ним, словно на параде,
проходили полки пехоты, артиллерии, маршировали гренадеры, ехали гусары,
уланы, кирасиры, драгуны. Зимние формы, парадные. Послушно шагали куда-то,
стояли на часах, выносливо держа на головах высокие кивера, похожие на
перевернутые ведра, меховые шапки, несли алебарды, шпаги болтались сбоку,
длинные сабли, палаши. Они смотрели на него как живые. Нарисованные
простенько, вроде безлико, они тем не менее различались, то ли форма
придавала им характер, повадку, то ли припудренные парики, букли меняли
выражение лиц. Он сравнивал, любовался, примеривал, по-детски захваченный
игрой в солдатики. Время от времени среди картинок мелькало знакомое, не
поймешь что. Воспоминание?.. Но очень слабое, оно поднималось из каких-то
глубин и гасло не дойдя. Как будто когда-то он их видел или слышал про них.
Он откидывался на спинку стула, смотрел в потолок. Среди пыльных лепнин
вместо того бледного мальчика под тяжелой треуголкой возникала щекастая
улыбка Усанкова. Форма разных полков имела небольшие различия, память никак
не могла их уловить. Треуголка, кажется, имела кокарду. На ногах, скорее
всего, были чулки с подвязками. Фалды мундира были. Воротники, обшлага - их
имелось множество схожих, разница в мелочах - цвет, канты, - поди разберись.
Воспоминание размывалось этим подобием, этой обманной близостью.
Единственное, что он понял, что форма относилась к павловскому правлению.
Позже мундиры становились короче, упразднились плащи, а на тех были плащи.
Полой плаща тот, последний, скользнул по дверце машины. Коснулся стекла.
В альбоме офицеры выглядели испытанными вояками. Суровые, мужественные