"Даниил Гранин. Картина" - читать интересную книгу автора

- Кто твой универмаг поедет рисовать? - гремел Фомин. - А вот дом
Кислых, выходит, приезжал художник. Увековечил.
Вмешался внук Фомина, студент, он был, оказывается, на выставке и
сказал, что автор картины - Астахов - художник известный, сейчас его как
бы заново открыли и считают новатором, художником мировой известности,
даже удивительно, с чего такого художника занесло в дыру, подобную Лыкову.
Студент явно поддразнивал их, особенно своего деда, и тот немедленно
загорячился и пошел про исторические заслуги Лыкова в строительстве
русского флота, про то, каким культурным центром был город еще при
Павле...
- Почему был? - спросил Лосев.
- Да потому что по тем временам он выделялся, а нынче...
В другое время Лосев тоже завелся бы на такой разговор, заспорил, но
сейчас, глядя на лилово-раздутую шею генерала, он смолчал. Стареет Фомин.
И Седовы стали старенькие. Он увидел, какие они прозрачные, реденькие.
Вместе с ними уходил из жизни домотканый городок их юности, что витал
перед их умственным взором в яблоневых облаках цветущих садов. Они
сохраняли Лыков, каким он был, не смешивая с нынешним; это был Лыков
краснознаменный, двадцатых, тридцатых годов, полный легенд, диковинных
судеб, потрясений, с митингами, запахами пороха и самогона, игрой
горнистов и колокольным звоном, и в то же время тихий, зеленый, застывший.
Тот городок, который и Сергей Лосев успел захватить мальчишкой, самый
малый довоенный последок.
Будь его воля, он селил бы таких стариков в своем городе, чтобы они
заменяли своей памятью бывшие здания и ушедшую красоту. Он стыдился и
сожалел, что раньше без расположения слушал их рассказы и не запоминал для
будущего.
- И что ж, Сергей Степанович, понравилась вам эта картина? - вдруг туго
натянутым голосом обратился к нему младший Фомин.
Добрым, веселым лицом он был похож на деда. Однако воинственный взгляд
неприятно напомнил Лосеву девицу с выставки. Почему-то этот мальчишка тоже
заранее на него ощетинился.
- Понравилась ли мне? - повторил Лосев, проверяя себя.
Что-то было в этой картине странноватое, что-то ведь мешало Лосеву
сразу признать дом Кислых; все похоже, а не совсем.
- Не знаю, - сказал он. - Меня лично тут привлекает, что наше
захолустье отразили.
- Да, это у вас критерий... это подход, - ядовито подхватил молодой
Фомин.
- Леша! - Жена Фомина, в данном случае бабушка, посмотрела на внука со
всей строгостью, какую могли изобразить ее круглые смешливые глаза.
- Ничего, ничего, пожалуйста высказывайся, мне интересно, - сказал
Лосев.
Леша не сразу сообразил, каким образом все обратилось на него.
- Я могу, мне-то что... - Он по-школьному вышел из-за стола - ушастый,
нескладный, в тесных голубых джинсах, засунул руки в передние карманы и от
этого вернул себе некоторую уверенность. - Для меня такие, как Астахов, -
гордость нашего искусства. И перед Западом, и перед кем угодно. Они
опередили всех! Что, не согласны? - запальчиво спросил он. - Между прочим,
революция создала и Шагала, и Филонова, и Татлина... - Подождав, скривился