"Даниил Гранин. Картина" - читать интересную книгу автора

Дом Кислых все хорошо помнили и доказывали Лосеву, что спутать его
невозможно, второго такого - с медной крышей, с полукруглыми окнами - быть
не могло.
- Это тебе. Степаныч, не коробочки, какие ты ставишь, - сказал Фомин
огромным своим голосом. - Дом Кислых - уникум. Индивидуальный проект. А
знаешь, почему крыша у него медная?
Лосев пил коньяк и слушал известную ему историю про женитьбу
лесопромышленника Кислых на француженке, дочери фабриканта духовых
инструментов, который разорился и дал в приданое медные листы и трубы для
духового оркестра. С тех пор Кислых и организовал городской оркестр, тот,
что играл в парке по воскресеньям. Выяснилось, что отец у Седовой играл в
том оркестре на тарелках. А в революцию оркестр отправился в губернский
город на поддержку пролетариата. А в доме Кислых расположился комитет
бедноты. Позже там были курсы ликбеза. А потом, это уже на памяти Седовой
было, там коммуна жила, коммунары. А рядом, вспоминал Фомин, стояла лавка
Городилова, это при нэпе, там торговали живой рыбой в садках, а дальше
тянулись яблоневые сады и там часовня святого Пантелеймона, где бандиты
расстреляли партизана Мошкова...
Нескончаемый этот поток воспоминаний обычно огорчал Лосева - нынешним
городом его земляки интересовались куда меньше, чем тем Лыковым, что
сохранился в их воображении; они вежливо выслушивали лосевские заботы о
новом роддоме или пристани, помогали чем могли, но разговор всегда
каким-то образом сносило к прежним временам, когда на рынок съезжались
гончары и бондари с кадушками, кувшинами, горшками, свистульками, когда
перед гостиным двором устраивали смотрины невест, а на майские праздники
карусели и ярмарки.
Прошлое выглядело у них милым, интересным, даже грязно-белые козы на
улицах и двухэтажные дома "бывших" горожан, которых, оказывается, тоже
раскулачивали и выселяли, и чайные, и пожарная каланча - все умиляло их и
погружало в приятную грусть.
А то, что новый универмаг с таким трудом достроили на месте разрушенной
в войну петровской башни, что провели канализацию, - это их не занимало.
- Башня придавала по крайней мере облик, - говорил Фомин, - а
универмаги - они всюду. Ты, Степаныч, не фырчи, ты хоть и мэр, а не в
состоянии создать физиономию городу. Ты своим стандартом только уничтожать
можешь. Да я тебя не виню. Известно, тебе не разрешают. Но ты тоже пойми,
что при стандарте Лыкову не угнаться за новыми городами. Был Лыков на всю
Россию один. Цветные открытки выпускали с видами. Теперь он - рядовой
райцентр. Таких сотни. Теперь ты открытки выпустить не можешь, на этих
открытках изображать-то нечего. Вот если б ты гостиный двор восстановил...
Да знаю, знаю, что не мог. Хотя Поливанов жалуется на тебя, считает, что
ты не добился. Но представляешь, если бы...
- И представлять не хочу, - сказал Лосев, - разве нам разместиться в
гостином дворе! Поливанову легко жаловаться, ему что, ему любоваться, а
людям жить надо. Куда мне их из домов угрозы расселять?
- Нет, Поливанов прав, конный завод зачем снесли? - сказал Седов. -
Какие там фигуры стояли! Наказать надо за них Рычкова, хоть он сейчас
замминистра. Да так, чтобы через газету. Согласись, Сергей Степаныч, нас
воспитывали в отрицании прошлого. Все старое плохо, все новое хорошо.
Теперь спохватились - охраняем памятники...