"Даниил Гранин. Картина" - читать интересную книгу автора

видит.
- Везет тебе, - сказал Лосев.
Пройти в ресторан он не решился.
- Везет, - согласился парень, - я везучий, хочешь моей везухи половину?
Даю!
- Спасибо, да только мне половинка ни к чему. Мне много надо, чтобы
крупно повезло.
Где-то из ночи ему услышался перестук надвигавшегося завтрашнего дня:
тревожное предчувствие снова шевельнулось, но он придавил его. Когда-то он
был похож на этого парня и сияющие глаза его фортуны то и дело откликались
ему своим теплом. Он узнавал ее среди встречных женщин, он слышал запах ее
духов, шелест ее платья. Он был уверен, что она неотступно следит за ним,
заботится, выручает - Судьба, Звезда, Фортуна. Потом он потерял ее.
Засыпая у себя в номере, он попробовал припомнить, как это получилось,
куда она делась. Виделась ему при этом женщина в зеленом длинном платье,
темная волна волос падала ей на глаза... Он знал, что это не та. Ту он не
потерял, а забросил. С тех пор как стал выдвигаться, он уже не ловил ее
взгляда, не благодарил ее... У него все складывалось логично, согласно его
заслугам, достижениям, выполнению задании, он не зависел от судьбы или
удачи, он в них не нуждался, он считал, что он обязан самому себе, своей
работоспособности и умению делать...


В семнадцать ноль пять Лосев вошел в приемную, поздоровался с
Александрой Андреевной. Он специально пришел пораньше поболтать с ней. Она
работала в исполкоме в этой приемной пятнадцать лет, помнила Лосева
мелиоратором, в полушубке и валенках с калошами. С тех пор сохранял он к
ней то же уважительное отношение, так же, входя, здоровался за руку,
сообщал лыковские новости, рассказывал, что за дела у него к начальнику.
За высокой обитой дверью кабинета люди менялись, Александра Андреевна
оставалась, и он приходил не только к ним, но и к ней. Часто, будучи в
исполкоме, заглядывал просто к ней, проведать ее, и она это ценила.
В семнадцать пятнадцать голос Уварова в селекторе произнес: "Сергей
Степанович, пожалуйста". Тут же дверь отворилась и из кабинета вышел
Сечихин. Он поздоровался с Лосевым радушно, как бы обрадованно, но не
протягивая руки.
- Как головка? - спросил он, подмигивая.
Лосев вяло усмехнулся в тон ему и тоже подмигнул. Зачем он это сделал,
он и сам не понимал. Думал, что возненавидел, что с трибуны еще скажет про
сечихинское хамство, и вот ничего, оказывается, не осталось, разрядилось,
ушло, и будет здороваться, как ни в чем не бывало.
- И что же, приняли ее? - спросил он окончание истории, которую
рассказывала Александра Андреевна про свою дочь. Александра Андреевна
заторопилась, поглядывая на селектор, Лосев же слушал спокойно, раздумывая
над тем, что Тучкова, та не слушала бы про дочь, а выложила бы про
Жмуркину заводь Александре Андреевне и всем другим секретаршам и
машинисткам, кому угодно, без различия должностей.
С этой досадной мыслью он вошел в кабинет Уварова, и непредвиденное это
чувство помешало ему.
Хорошо, что имелся план разговора, продуманный Аркадием Матвеевичем.