"Катерина Грачева. Здесь был Федор " - читать интересную книгу автора

- Куда? - не понял я.
- Да к Ленке твоей, куда еще?
Я подумал, что это логично, и повел его к Ленке. Но настроение у меня
разом испортилось и вся сказка пропала. Он у киоска хлебного приостановился,
печенья какого-то купил.
- А почему не цветы? - ехидно спросил я. - Девушки любят цветы.
- Цветы надо любить в лесу, - сказал Федор. - А в городе лучше любить
печенье.
Ленка дома была. Открыла и замерла.
- Два замерзших бродяжки явились зимой и спросили горячего чаю, -
нараспев продекламировал Федор. - Я зачем-то впустила бродяжек домой, а
теперь уже выгнать не чаю...
Ленка "отмерла", рассмеялась и убежала на кухню. Я недовольно отметил
про себя, что он за словом в карман не лезет. Меня вообще в нем теперь все
сердило. Он отнял у меня моего короля! Он оказался заурядным парнем, таким,
как все, которые просят меня познакомить их с Ленкой!
Я повернулся и хотел уйти, но Федор невзначай поймал меня и ловко
подтолкнул внутрь.
На кухне разговор зашел, конечно, о самом наинтереснейшем: о художнике
Стасове, репродукция которого у Ленки на кухне висела, и о каких-то
передвижниках. Федор сидел в своей очень белой рубашке с галстуком, из
которой торчали руки лесного и горного короля, тихо говорил и сиял на всю
кухню. А про Ленку и говорить нечего, как сильно ее интересовали эти
передвижники. Из разговора я понял, что это художники, и обиделся еще
сильнее. Нельзя, что ли, о погоде поболтать и не использовать художников в
целях знакомства? Тем более что Ленке вон все равно, что он говорит, она,
наверное, и слова-то ни одного не разбирает от радости.
Ленкина всезнающая мама тоже заглянула на кухню, поздоровалась, оценила
ситуацию и довольно намекающе на меня поглядела. Я допил свой стакан чаю и
сказал:
- Ладно, я пошел, у меня дела.
Федор посмотрел на меня насквозь и говорит:
- Мальчишка ты еще, Вадим Яшин, хоть и мастер кадра, прости
великодушно. Нет у тебя никаких дел. А вот у меня к тебе есть дело.
Представь себе такую книжку. На одной странице - очень крупным планом
погибающая трава, безнадежно замусоренная щепками, видно, как силится она
распрямиться, но не может. А справа - та же трава наутро, ночью очищенная да
политая доброй рукой, изо всей своей изумрудной силы к солнцу тянется. Если
б ты знал, Вадим Яшин, как ты мне нужен. Когда бы я тебя сегодня не
встретил, так встретил бы во вторник в кружке, потому что видел я сегодня во
Дворце твои снимки...
- Да ладно, - говорю сердито, - я не маленький. Снимки снимками, а
Ленка Ленкой. Позвони мне потом, она даст телефон, а сейчас я пошел.
- Ладно, - сказал он тогда. - Раз так, до свидания. Я-то думал, ты
человек и художник, а ты, получается...
Не договорил, встал, руки в брюки - померк лицом и отвернулся в окно.
С подмерзшего окна лился снежный свет. Я смотрел на огорченную спину
моего короля в этом контровом с блестками свете и думал, что я, может,
правда чего-то не понимаю. Теперь уйти стало неудобно и остаться тоже
неудобно.