"Александр Матвеевич Грачев. Падение Тисима-ретто " - читать интересную книгу автора

- Подожди немного, - горько усмехнулся Комадзава, - вступят русские в
войну против нас, тогда уж ты и стариком вряд ли вернешься домой. Это не
янки...
- Рядовые Комадзава и Сугияма, - окликнул их Кураока, лежавший
неподалеку в одиночестве, - что за разговоры вы там затеяли?
- О, господин старший ефрейтор, разве вы не слышали сегодня утреннее
сообщение радио? - с невинным удивлением спросил Комадзава.
- А что оно могло сообщить вам, рядовой Комадзава?
- Не мне, а всем сообщило, господин старший ефрейтор. - Комадзава хитро
усмехнулся, приподнялся на локоть и начал громко: - Русские стягивают к
границам Маньчжоу-го крупные танковые войске, которые разбили Гитлера. Уже
подвезены тысячи самолетов, десятки моторизованных дивизий. Русские
обязались перед союзниками - англичанами и американцами - открыть фронт
против Ниппон. Но самое страшное, о богиня Аматэрасу-Оомиками, среди вновь
прибывшей военной техники тысячи знаменитых "катюш". Ой, не завидую солдатам
Квантунской армии!
Кураока на какое-то время будто столбняк хватил: он таращил белки
раскосых, навыкате глаз, жевал что-то и молчал. Потом заорал:
- Вы... Вы что? Это коммунистическая пропаганда! Мало того, что
сообщаете непроверенные данные, вы еще их по-своему приукрашиваете! Сегодня
вечером вы будете объясняться с самим господином ротным командиром!
- Прошу прощения, господин старший ефрейтор, - примирительно, но с
явной иронией сказал Комадзава, - я по слабости своего ума упустил из виду,
что эти данные не проверены господином старшим ефрейтором.
Окружавшие Комадзава солдаты дружно захохотали, а Кураока сразу
сделался красный, будто вынутый из кипятка рак. В тот же вечер он стоял в
ротной канцелярии и, выпучив налившиеся кровью глаза, докладывал командиру
роты о случае с рядовым Комадзава.
- И что же было дальше? - не глядя на ефрейтора и занимаясь своими
бумагами, спросил командир роты, тощий, всегда усталый капитан Йонэта.
- Дальше? Дальше - все, господин капитан.
- Я не понимаю, господин старший ефрейтор, что, собственно, обеспокоило
вас? Такое сообщение по радио действительно было передано сегодня утром.
- Но комментарии...
- Комментарии, разумеется, впредь надо пресекать, но вы ведь сказали,
что сделали это.
- Так точно, господин капитан.
- Вот и хорошо, так поступайте всегда. Что касается рядового Комадзава,
то нам известна его прежняя политическая неблагонадежность. Но за свои
политические взгляды он уже отбыл десять лет каторги. По-моему, он, как
солдат, вполне добросовестный. За ним, разумеется, необходимо наблюдать. Вам
легче было бы делать это, господин старший ефрейтор, подружившись с ним, а
не будучи в постоянной ссоре. После этого случая Кураока еще сильнее
возненавидел Комадзава. Правда, иногда, пересиливая себя, он старался
сблизиться с мотористом, завязывать хитроумные разговоры, но Комадзава - о,
этот паршивый солдатишка! - даже не замечал Кураока.
Вот и сейчас он словно не слышал вопроса ефрейтора. Одернув китель (при
этом он с ужасом услышал, как зашуршала бумага на груди), Комадзава поспешил
из казармы. Куда? Он не заметил, как миновал ряды серых дощатых построек -
такелажных складов - и очутился у берега моря. Солнце клонилось к вечеру, и