"Алексей Федорович Грачев. Кто вынес приговор (Повесть) " - читать интересную книгу автора

что, наверное, из пекарни. Открыл пиво, пристукнул стакан о столик и
взглянул вопросительно:
- Больше ничего?
- Ишь, поставили, - проговорил завистливо и с каким-то задумчивым
сожалением Хрусталь. - Нам столько мяса не навалят. Не сыщики.
- Вы, ребята, послушайте только...
Костя обернулся на этот визгливый крик. Мужичок, в пальто, подбитом
изнутри собачатиной, в треухе, склонясь через стол, кричал паренькам,
одетым в серые армейские шинели, коротко остриженным, глядевшим на соседа
с хмурым видом:
- Вот отслужили вы, попотели, провоняли этим солдатским потом. А что
заслужили? Голый чай с баранками. Да еще толкались по бирже. Да и
досталась работка чистить старые паровозы. Я знаю, что такое. А вы
давайте-ка ко мне в артель.
- А работать на кого будем? - спросил один из красноармейцев,
натягивая на голову шлем.
- Как на кого? - оторопел зазывала. - На вас. На трудовую артель.
- Знаем, что за трудовая артель, - засмеялся второй, тоже облачаясь в
шлем. - Батька, матка, дочки, сынки. А звание - трудовая. От финансовых
агентов чтоб скрываться. Нет, дядька, не мани нас наварным столом...
Трудовая валяная артель, - закончил он презрительно. - Айда, Саня,
смотреть я на него не могу.
Костя проводил их взглядом, одобрил про себя: молодцы ребята, как
отчесали мелкого буржуя, и головы не поднимает, сидит как в воду
опущенный. Увиделся ему тут вагонный тупик за станцией, у лесопилки, а на
рельсах, засыпанных снегом давно, в два ряда эти паровозы старые: понурые,
с пробитыми тендерами, с помятыми будками, с выбитыми стеклами, с
механизмами, опутанными золотистой паутиной ржавчины, с разинутыми
по-голодному топками, из которых и до сих пор тянет каменным углем остро и
едко. Собирались их было валить в литейные печи, да вот комитет
большевистской партии решил поднять людей на ремонт. Оно и понятно - мало
паровозов, а заводы не отстроены, чтобы выпускать их быстро да дешево.
Подумал: может, уже нынешней зимой выйдут паровозы на большую дорогу,
побежит за ними на стальной пристяжке черед вагонов, платформ, пульманов,
цистерн. Зафукают они черным дымом, застучат колесами по рельсам - где
будут в это время парни в армейских шинелях?
- Ремонтировать паровозы собрались, - проговорил он, поднял голову и
поразился даже. Только что разговаривали его соседи по столу с тихой
матерной бранью, с "блатной музыкой", с плевками, с чавканьем, с
пыхтеньем. А тут замолчали, глядели на Костю с тревогой, с ожиданьем, и
казалось, что ждут они какого-то приказа от инспектора, вроде: "Идемте со
мной..."
И были в напряжении, даже клонились со стульев. Крикни кто-нибудь
"шухер" - кинулись бы к дверям. Или же на него, на инспектора, с наганом,
с ножами, которые, наверняка, в карманах. Поболтав ложкой, как ни в чем не
бывало, как не заметив этой разительной перемены, случившейся непонятно по
какой причине, он сказал снова:
- Глядишь, ездить в поездах будем свободней. Купи билет и езжай, хоть
в мягком, хоть в жестком.
Хрусталь вздохнул, перекатил окурок из одного угла рта в другой,