"Алексей Федорович Грачев. Кто вынес приговор (Повесть) " - читать интересную книгу автора Викентий Александрович промолчал, трактирщик развел руками,
проговорил со смешком: - Какие там "малины", бот с тобой, Егор Матвеевич... Зачем нам это? Позвольте-ка сбегать вниз, кажется, опять этот повар на плиту пробу... - Ничем не пахнет, - осадил его Дужин, - сиди, старик, неча прыгать. Надо обо всем оговорить. Сядем на скамью - невесело будет, пожалеешь, что бегал по лестнице без толку... Он бросил вилку на стол, вытер губы ладонью, взглянул теперь на трактирщика, и тот опустил вдруг голову. И эта опущенная голова заставила замереть Викентия Александровича. - Но постойте, - с трудом проговорил он. - С Вощининым я вместе работаю. За соседними столами... Дужин прервал его тихим ударом кулака по столу: - Ты знаком с ним, сидишь рядом. Можешь сидеть в суде, на скамье. А мы не желаем, - усмехнулся он, поглядев снисходительно на уныло жующего сыр трактирщика. - Сколько мы выходили сухими из воды. Не хватало, чтобы из-за твоего конторщика мне оставить без присмотра свиней. Попугать надо, а не испугается - тогда... Ты слышал про Сынка, Викентий? - обратился он к Трубышеву. Иван Евграфович с испуганным удивлением уставился на него. Вдруг стал приглаживать ладошками смятую скатерть. Трубышев пожал плечами. Какой-то Сынок. Не Дуглас Фербенкс. Не Рудольфо Валентино, по которому маются все женщины города. - Во сколько кончаете вы работу? - нагнулся к нему Дужин. - В пять часов... снова в руки бутылку. - Поглядим мы на него. Внизу снова запела "пивная женщина", послышался шум, наверное, от ног танцующих. В коридоре кто-то ломотился в дверь какого-то номера, кто-то ходил звучными шагами, как часовой на посту. Где-то плакала женщина - плач как ветер осенний... - А я слышал о Сынке, - заедая вино куском мяса, задумчиво и как сам себе заговорил Егор Матвеевич. - Это был тонкий мальчик. Его много обижали в детстве. Он мог плакать от раздавленной мухи или зарезанной курчонки, но он терпеть не мог людей. Его много обижали, - повторил он все так же задумчиво. - И плохо кончит Сынок. Его либо пришьют, либо дадут "пыжа"... И понял тут Викентий Александрович, что хорошо знает Дужин того Сынка, так хорошо, что, может быть, даже вчера сидел с ним за столом и ему самому говорил эти вот слова. 10 От детских лет еще был Георгий Петрович пуглив, набожен, верил в мистику, в дьявольщину, в дурные предзнаменования, в предсказания и сны. Бывало, возле телеграфного столба, в осенюю пору и сумраке, заслышав гул дерева и гул проводов, замирал. Чудилось, пронзит его током, обуглит, бросит сюда вот в канаву, залитую водой, и зашипит он, как головня, вытолканная из печи хозяйкой-стряпухой. Выйдя из дому, иногда видел закат солнца - желтого, в черной кайме |
|
|