"Алексей Федорович Грачев. Кто вынес приговор (Повесть) " - читать интересную книгу автора

Шея, грудь у нее вдруг покрылись красными пятнами, как ожгло ее крапивой.
Он погладил ее, засмеялся, спросил:
- Жжет?
- Жжет, и как еще... Это у меня тут нервы, - ответила она, положив
ладонь на грудь. - Бывает, загорюю - и как под свечку.
- А не поеду я никуда, - вдруг сказал он. - Дождусь твоего срока.
Она засмеялась звонко, так что в глазах выступили слезы:
- Откуда ты такой смешной, милый? Ну откуда бог тебя послал?
Она приблизила к нему глаза, как сквозь прозрачную воду пытаясь
разглядеть что-то лежащее на дне. Упали на щеки пряди густых волос. А за
стеной вдруг бухнул кулак о стол, и в два голоса затянулась песня:

Деньги, как снег, они быстро растаяли,
надо снова идти воровать,
надо будет опять с головой окунуться
в хмурый и злой Петроград...


9

Как собирался губернский биржевой комитет, Викентий Александрович,
понятно, не знал. Может, члены его оповещались повестками, или же мчались
специальные курьеры на дом, или же звенели телефоны. Его тайный биржевой
комитет собирался просто и быстро. Егор Матвеевич получал весточку через
колбасников, к которым приезжал за отходами. Иван Евграфович всегда был
при "Хуторке", а Викентий Александрович, если надо было его вызвать, сидел
в шаге от телефонного аппарата.
Сегодня он собрал всех в этом номере с плохо заправленной койкой, в
котором сохранился с ночи густой дух людей, табака, селедки, вина.
- Уж и номерок, - пожаловался Викентий Александрович, принимаясь
ковырять холодное мясо, которое принес на подносе сам Иван Евграфович. -
Свиньи, что ли, Егора Матвеевича здесь содержались?
Дужин и Иван Евграфович рассмеялись. Смешно, конечно, представить,
как вот здесь под койкой, на койке возились откормленные йоркширы, как они
крутились по номеру, виляя хвостами, как жевали эти мятые портьеры, как
сорили окурками и спичками, как раскидывали обглоданные рыбьи хребтины.
Трактирщик быстренько одернул койку, смахнул со стола привычно,
по-официантски, мусор с пеплом и подсел, умильно глядя, как вяло жует мясо
их гофмаклер.
- Что за переполох, Викентий Александрович? Что за экстренность, так
сказать?
Дужин после этих слов подался вперед, впился в Трубышева монгольскими
глазками.
- Шухер какой-нибудь?
Трубышев поморщился.
- Два вопроса на сегодня, - тихо ответил. Он налил себе и компаньонам
портвейну, выпил сам, не ожидая остальных.
- Первый - это Синягин. У него кончилась мука. А связи оборвались и с
Омском, и с Москвой, и с Петроградом. Еще пара дней - и Синягин будет,
можно сказать, поедать себя. А жаль терять такой доход.