"Алексей Федорович Грачев. Кто вынес приговор (Повесть) " - читать интересную книгу автора

таракан? Нет уж! - закричал вдруг Вощинин, и этот быстрый, точно давно
заготовленный, ответ даже ошеломил гофмаклера.
Вот как! Да, это был другой Вощинин. Тот остался там, в поезде,
уходящем по темным рельсам дальше на север, в Вологду. Тот был покорен,
подобострастен, молчалив, послушен. Сидел за столом в бухгалтерии, стукал
костяшками счетов, изредка улыбался, изредка хмурился. Вставал вместе со
всеми, со всеми хлебал похлебку в ближайшей столовке, уходил вечером в
кино, в бильярдную при пивной "Бахус"... Кажется, всем был доволен. Но
вот - другой Вощинин. Бунт комиссионера, восстание комиссионера...
- Но вас арестуют, и что же вы будете говорить, интересно?
Трубышев остановился, заглядывая напряженно в глаза Вощинину, и тот
опустил голову, отвернулся.
- Понятия не имею... - пробормотал он. - Да я просто не представляю,
как все это будет выглядеть...
- И представлять нечего. Выложит следователь лист бумаги на стол и
будет допрашивать, где вы были, да с кем, да на каком углу расстались. Не
были ли с возлюбленной. Да какая она. Да что говорила она, снимая юбку,
скажем, в номере гостиницы "Европа"... Бесконечно, как нить Ариадны...
- Какая возлюбленная? - оторопело сказал Вощинин, оглядываясь на
даму, проходившую мимо, запакованную в горжет и муфту.
- А такая, - усмехнулся Трубышев. - Придумайте сами. Или следователь
вам придумает. Он вам скажет - такой симпатичный мужчина и не имеет
возлюбленной. Не поверю. Лжете. И пойдет плести вокруг вас словесные
кружева...
- Ах, господи, - как простонал Вощинин, - я же знал, что все этим
кончится.
- Вам надо уехать, - повторил Викентий Александрович. - Милое дело.
Пару лет проведете где-нибудь в Нахичевани или Тифлисе...
- В Нахичевани! - закричал вдруг, точно его обожгло, Вощинин. - Вы в
сторонке, а я в Нахичевани. Добро бы за барыши...
- Барыши, если были, - мягко и внушительно пояснил Викентий
Александрович, - шли на извозчиков, на грузчиков, на комиссионера, на
торговца, на всякие комиссионные сборы...
Вощинин отвернулся, он не желал слушать.
- Тогда вот что, Георгий, - строго уже проговорил Викентий
Александрович. - Если задержит милиция, скажете, что ордера перепродавали.
Мелкая спекуляция. Самое большее - условный срок...
- Нет уж, - так и прошипел Вощинин. - Не условным тут пахнет.
Тюремной камерой несет за версту. И вы это сами понимаете...
- Нет, не понимаю, - попробовал говорить мягко и просительно Викентий
Александрович, загораясь яростью к нему, трясущемуся от страха. Экий
оказался слюнтяй.
Но он и сам испугался. Он представил, как Вощинин там, в белом доме
на площади, рассказывает о нем, о Трубышеве, и кто-то уже пишет ордер на
арест.
- Условный срок - полгода, не больше. Мы вам возместим все это...
- Это кто же - мы?
- Ну, я возмещу...
- Значит, вы откупиться хотите, Викентий Александрович? - засмеялся
мрачно комиссионер, подергивая на руках перчатки. - Интересно, во сколько