"Богумил Грабал. Волшебная флейта" - читать интересную книгу автора

Возничий... и я набрался смелости, пошел в дом и включил телевизор, наше
телевидение, последние новости, и наконец дождался... Там показывали шествие
студентов, предводительствуемых самим Василом Могоритой, они неторопливо
шагали со свечами по разрешенному маршруту от Института патологии, откуда
пятьдесят лет назад несли гроб с телом Яна Оплетала, но нынешнее шествие
направлялось на Славин, и там, возле памятной доски поэта Карела Гинека
Махи, сам Васил Могорита с еще несколькими студентами поставил свечу... и
наше телевидение все это снимало, а потом было показано возвращение
разрешенного студенческого шествия, и навстречу этим хорошим студентам шла
еще большая демонстрация тоже студентов, но только "подстрекателей", как
сказал комментатор, и вот два этих шествия объединились, и плохие
переубедили хороших, и потом они все вместе направились по Плавецкой улице в
центр города... Все это я, Апреленка, слышал и видел, и мне было приятно,
ведь в конце-то концов, говорил я себе, я в первый раз видел репортаж не
только о хороших, но и о плохих, и комментатор говорил без надрыва, не
повышал голос, не поучал... И я отправился спать с чувством, что наконец-то
в Праге происходит нечто значительное, причем с согласия городского
национального комитета...
Однако утром ко мне приехал из Праги приятель, у него были выпучены
глаза, он провел там целых четыре часа и насчитал пятьдесят тысяч человек в
том шествии, что двигалось по Плавецкой улице к Национальному театру, он сам
подсчитал, что их было пятьдесят тысяч, прикинув, что на один квадратный
метр улицы приходилось по четыре человека... и, когда стемнело, он, стоявший
возле "Смиховского погребка", видел, что Национальный проспект был заполнен
молодыми людьми, широко распахнув глаза, они выкрикивали лозунги, а позже,
примерно в восемь, со стороны Спаленой улицы на них двинулись отряды МВД в
белых шлемах, но студенты уселись на землю прямо напротив стражей порядка, и
вот сидящие демонстранты принялись протягивать вперед цветы и горящие свечи
и петь... а потом наступило долгое молчание... и наконец произошло
столкновение, поднялась суматоха, раздались крики, вопли и стоны... У моего
друга, который приехал рассказать мне об этом, были багровое до синевы лицо
и немигающие глаза, и он говорил, что такого он еще не видел, что позже
вооруженные люди отрезали его от остальных и оттеснили вниз, к ресторану "У
медвежат", при этом они сбили с ног нескольких журналистов... а потом, когда
он через час вернулся туда, где началось столкновение сидящих и
протягивающих цветы и свечки демонстрантов с вооруженной силой, он увидел,
сказал мой друг, утирая ладонью мокрое лицо, что у "Редуты" на асфальте
мостовой и на тротуарах валяются шарфы и шапки, он даже заметил там
бюстгальтер... а из галереи вышел плачущий пожилой человек, держа в одной
руке черный, а в другой - желтый ботинок, со стороны же Национального
театра доносились пение, крики и негодующие возгласы...
И мой друг никогда не забудет всего этого, хотя подобных событий он
пережил немало... а потом он увидел, как в галерее, у адвокатской конторы, а
затем на Микуландской и Воршилской улицах начали собираться группки молодых
храбрецов и ставить на тротуарах свечки - там, где недавно пролилась кровь
избитых людей...
<...>
И вот я опять возвращаюсь в Прагу, наступил понедельник, и там все в
полном разгаре, я уже шмыгаю носом, я так и вижу прекрасную Прагу и
прекрасных девушек и юношей, студентов, которые шествуют, исполненные