"Александр Говоров. Последние Каролинги " - читать интересную книгу автора

- Это Эд, иначе Одон, - проскрипел Гугон, сжимая тонкие губы. - Сын
покойного Роберта Сильного, герцога. Ба, да уж не для него ли вы желаете
бенефиций?
Рикарда опустилась в седло, раскрыла "зонтик, покрутила им.
- Хм, вот уж ничуть. Просто хотелось обратить ваше внимание, какая у
того всадника королевская осанка. А что это вас так взволновало? Вы бледны?
Эй, кто там, позвать врача!
Но к канцлеру вернулось его вышколенное спокойствие.
- Не надо врача. Вы, как всегда, правы, мудрейшая! У того молодчика
действительно в жилах течет струйка королевской крови, хотя он и бастард. Но
фонтан крови разбойничьей, увы, ее заглушает!
- Так он бастард! - протянула императрица. - Незаконнорожденный...
Однако что ж, из незаконнорожденных бывают и герцоги, и даже короли!
Но канцлер предпочел переменить тему разговора:
- Светлейшая! Вот как раз приближается и наш сирота, достопочтенный
епископ Гундобальд. Осмелюсь ли надеяться, что вы не оставите его своею
милостью?
Очень плотный и неповоротливый молодой человек, одетый отнюдь не
по-епископски, трусил на низкорослой лошадке в сопровождении свиты клириков.
На беду, ему встретился охромевший заяц, и епископ захотел показать свою
охотничью прыть. Поддел зайца на пику, но в тот же миг подпруга лопнула, и
служитель божий грянулся оземь, задрав толстенькие ножки.
Рикарда смеялась до слез. Евнухи подали ей тончайший платок,
опрысканный духами, шептали что-то успокоительное, а она все смеялась.
Канцлер Гугон изобразил недовольную мину, и чем долее смеялась императрица,
тем более мрачнел канцлер. Наконец он отвесил в ее сторону как можно более
низкий поклон, тронул мула и, сохраняя достоинство, двинулся прочь.
За ним, стараясь не глядеть на императрицу, следовали епископы и
викарии. В лиловых рясах смиренно ехали аббаты и каноники. Тряслись на
лошаденках высохшие от бдений диаконы и капелланы. Рикарда, умолкнув,
провожала взглядом это внушительное шествие галльской церкви.
Посреди поляны остался на коленях забытый всеми клирик Фульк,
привезенный императрицей из Рима.
Впереди под платаном толпа младших детей сеньоров свистом и улюлюканьем
встретила приближающееся во главе с канцлером церковное шествие.
- Это кто же к нам скачет на длинноухом муле? - Белобрысый шутник на
мухортой лошадке радостно причитал на манер церковной просвирни. - И
сидит-то по-бабьи, и зад, как у кухарки... Ой, господи, радость-то какая!
Ведь это наш обожаемый канцлер, его скаредность Гугон, Гугоша, Гугнивый! А
за ним-то попы, попы, попы!
- Ой-ой-ой! - подхватил другой, такой же белобрысый и до того похожий,
что непременно должен был оказаться его близнецом. - А кто это едет за ними
следом? Гляди, братец Симон, это уж и точно баба! Скачет на рыжем коньке, и
сама рыжая, как валькирия, и крышу над собой на палочке везет.
- Между прочим, мальчики, - заметил им возвышавшийся впереди Эд, сын
герцога Роберта Сильного, - эта рыжая и есть императрица Рикарда. Видите, за
нею скачут ее евнухи, рожи черные, как у чертей? Эти любому язычок подрежут
за неосторожные речи. Но красотка, - он цокнул от восхищения, - лучшей
стати!
- Тебе бы такую! - подобострастно заметил один из близнецов.