"Александр Говоров. Последние Каролинги " - читать интересную книгу автора

я больше пел про соблазны мирские...
Был я в сражениях, но не язычников покорял и не нашествия отражал.
Нанимался в походы то к одному королю, то к другому. Короче говоря, помогал
таких же простаков, как и я сам, истреблять. Однако приумножил состояние,
женился на пленнице, доставшейся мне по жребию. Вернулся в этот самый
бревенчатый чертог, и все бы хорошо, если бы не черная оспа, которая
неизвестно зачем одного меня пощадила.
Но я хочу рассказать тебе о твоем отце. Однажды, когда все мои, ныне
покинувшие меня, были еще живы, он прискакал сюда ночью на загнанном коне.
На руках его были страшные ожоги, которые случаются лишь от божьего суда или
допроса о пристрастием. В седельных сумах было все его имущество - книги, -
а к груди какой-то благодетель привязал теплый и кричащий сверток. Это была
ты! Хозяйка моя купила козу, чтобы тебя вскармливать, и дело пошло. Когда
зажили ожоги, Одвин устроил мельницу. Люди съезжались смотреть, как человек
заставил на себя работать демонов воды.
И вскоре поссорились мы с твоим отцом. Вышел капитулярий Карла Лысого,
по которому все бенефиции стали наследственными. Словно безумие напало на
франков - каждый спешил побольше нахапать. Бедняги землепашцы, темные и
убогие! Посулами, угрозами, а то и обманом, как давешний поп, кто только не
старался их закабалить! Поддался и я на этот соблазн. Отец же твой мне прямо
предрек: все, что нажито чужим горем и слезами, все обернется слезами и
горем. Так оно впоследствии и вышло, а мы с той поры не перемолвились с ним
и словом единым, ровно пятнадцать лет! Сегодня спел я над ним, грешным,
"Requiem aeternam, dona eis, domine...", а кто споет это надо мной?
Жила ты себе в лесной избушке, отгороженная отцом от всего
христианского света, и лучше бы тебе никогда не видать этот мир, где правят
корысть и злоба. Что противопоставим ему мы, слабые, старые или просто
деликатные? Только силу знания и притом знания такого, чтоб могло одолеть
эту власть... Скажи, девочка... - Гермольд оглянулся и понизил голос. - Да
ты меня не бойся. Говорил ли с тобой об этом отец? Обещал ли при помощи
тайного знания власть над людьми?
- Он говорил... - Азарика поперхнулась слезой. - Потерпи еще чуть-чуть,
и ты выйдешь отсюда царицей мира...
- Вот! - вскричал Гермольд, кусая ус. - Узнаю неистового Одвина! Но
скажи, успел ли он посвятить тебя в чернокнижие, в тайны своих опытов?
Азарика грустно потупилась. Нет, он говорил ей: "Пусть я продал душу
дьяволу, но ты-то у меня останешься ангельски чистой..." - М-да... -
Гермольд повертел серебряный стаканчик, в котором не осталось ни капли. -
Что же нам, однако, с тобой делать? Здесь тебя оставлять нельзя, аббат
святого Вааста уж небось изобретает козни. Хорошо бы тебе в монастырь, но и
туда без знакомства не сунешься... Была бы ты мальчиком, я бы тебя отправил
к святому Эриберту, где мы учились с твоим отцом. О, это цитадель веры,
врата учености! Старый Рабан Мавр, увы, давно погребен в земле чужой, но
должны же блистать его ученики, наши однокашники, - Сервилий Луп или
Фортунат!
Кстати, это мысль! Ты отправишься к святому Эриберту, а я напишу тебе
рекомендательное письмо. Пусть вразумят, что делать, и рекомендуют
какой-нибудь благочестивой настоятельнице. Пойми, я тебя не гоню, но какой
же я защитник на своей деревяшке?
А ты иди в этой одежде. Конечно, она старомодна, теперь не носят