"Александр Говоров. Санктпетербургские кунсткамеры, или Семь светлых ночей 1726 года (Исторический роман) " - читать интересную книгу автора

полумаске, ее вел об руку стройный офицер. Оба смеялись, и все им было
нипочем. Следом двигалась молодежь, все веселые и возбужденные прогулкой.
Завидев их, Весельчак приосанился и, стукнув булавой об пол,
возгласил как протодьякон:
- Их сиятельство маркиза Лена-Зофия Кастелла-франка да Сервейра!
Гости на крыльце задвигались в поклонах, зашаркали. Неподвижным
оставался только старый Репнин и его адъютанты. Генерал-фельдмаршал позвал
драматически:
- Николенька, внук мой, подойди ко мне! Офицер, шедший с дамой,
повернулся, в недоумении смотря на генерал-фельдмаршала под маской. А тот в
ярости топнул:
- Оставь эту особу!
Маркиза поспешила разрядить кризисную ситуацию.
- Прощайте, мой верный чичисбей! - Она протянула молодому князю руку,
обнаженную до плеча. - Сегодня пора расстаться, но завтра - -милости
просим!
- Николенька! - с болью выкрикнул старый князь и пошатнулся,
полковники спешили его поддержать.
А маркиза, шурша необъятными юбками, поднялась по ступеням, каждого
одаряя улыбкой из-за кружевной маски. Она направлялась прямо к
генерал-фельдмаршалу так решительно, что адъютанты забеспокоились снова, но
старик их отстранил. Подойдя близко, она вдруг улыбнулась ему милой,
извинительной улыбкой и проследовала мимо. Достался ее взгляд и Алене,
притаившейся за Весельчаком. Будто две черные птицы трепетали в клетках из
ресниц. "Вот это да!" - подумала Алена.
Старый князь подхватил внука и отбыл в карете. Маркиза прошла в дом,
слышны были ее распоряжения по хозяйству. Вновь бряцал клавесин, заря
разливалась по розовеющему небу. "А Максим Петрович, где же Максим
Петрович?" - изнывала Алена на опустевшем крыльце.
- Ванечка, - молила она Весельчака. - Ну, Ванечка же...
И когда она пыталась хитростью проскочить в дверь, гайдук взял ее в
охапку и отнес в домик Нартова, через двор.
- Сиди, дурочка! - сказал он, запуская ее в горницу. - Как бы не было
хуже!
Алена в отчаянии повалилась на лежак. От старого ковра пахло пылью
неведомых стран, за стеной похрапывал хозяин. Голова распухала, все тело
охватывала дремота.
Она проснулась, когда солнце заливало горницу светом. Нестерпимо сиял
золотой обрез киота. Алена кинулась к окну - вертоград был безлюден, в
полуденной жаре бродили по двору сонные куры.
Максим Петрович так и сгинул.
И, предчувствуя недоброе, Алена заломила руки, закричала в голос, не
стыдясь ни хозяина, ни икон.


Глава третья
ГОЛЕНЬКИЙ - ОХ, А ЗА ГОЛЕНЬКИМ - БОГ!

1