"Александр Говоров. Санктпетербургские кунсткамеры, или Семь светлых ночей 1726 года (Исторический роман) " - читать интересную книгу автора

лучше ко мне домой, я рядом живу, а ты у меня еще не бывал.

2

Молоденькие клены просунули лапчатые листья в раскрытое окно. Зеленый
полумрак царил в низенькой горнице.
- Что ж ты, Константиныч, в мазанке такой тесной живешь? - сказал
бурмистр, хрустя чесночком. - Тебе же покойный государь вон какую домину
отгрохал, в три жилья!
Действительно, перед окошком возвышался дом в три этажа, фасадом на
малую улицу Морской слободки.
- Один я, как перст, брат Данилов, - отвечал Нартов. - Судьбы своей
не устроил. При Полтаве я при особе государя... Да и потом, все походы и
походы... За грани-
И посуду вымоют, и снеду приготовят, и половики выбьют. Законная
супруга так бы не управилась ретиво.
- А как тебе ее дочка? - спросил бурмистр.
- Аленка-то? - насторожился Мартов.
- Да, Алена. Как она, на твое разуменье?
- Девка кровь с молоком, на все спора, в любом деле за пояс заткнет.
Да что она тебе?
Замолкли, занявшись закусками и питьем. На улице солнце перевалило
зенит, и в доме напротив загремели посудой.
- Скажу тебе как на исповеди, Андрей Константинович, - признался
бурмистр Данилов. - Хочу засватать ее, эту Аленку. Она, правда, кабальная,
так я ее выкуплю, у меня кое-что есть.
- Что? - поперхнулся Нартов и стал пить квас. - Что ты сказал?
- Да вот, хотел просить тебя быть мне сватом. К тому же и протекцию
ты бы мне оказал при выкупе. У тебя небось знакомство в любой коллегии
есть.
Нартов вскочил, бросил рушник на стол.
- Ты что, обалдел, что ли? Повредился на старости лет?
- Ну уж я не такой старый, - миролюбиво возразил бурмистр, чувствуя,
что допустил какую-то оплошность. - Другие женятся старее меня. Вон
канцлер, граф Головкин, тот совсем уж развалина...
- Ты мне зубы канцлером не заговаривай! - вскричал Нартов.
Тогда бурмистр Данилов понял, что его гостеприимный хозяин сам имеет
виды на прачкину дочку. Бурмистр горестно нахлобучил свой капелюш и вышел,
не попрощавшись.

3

Адмиралтейская пушка не слышна в Канатной слободке, там время меряют
по пенью кочетов да по мычанью стада. Звонят еще часы на лютеранской кирке,
но там время немецкое, не православное, черт его разберет.
Поэтому граф Рафалович, щелкнув крышкой часов в виде луковицы и
взглянув на пустые скамьи аудиториума, подумал, что эти студенты опять
время перепутали и не явились.
Но тут перед ним предстал похожий на взъерошенного воробья студент
Миллер и объявил, что он явился слушать лекцию.