"Александр Говоров. Санктпетербургские кунсткамеры, или Семь светлых ночей 1726 года (Исторический роман) " - читать интересную книгу автора

выдаст, свинья не съест.
Они уселись на бревно в тенек, возле главной башни Адмиралтейства.
Мимо катились тележки с гравием, шагал взвод матросов, торговки волокли
жбаны со щами.
- Ему и не до вас, Головину-то, - продолжал Нартов, посасывая
трубочку. - У него все мозги в царицыной прихожей, где куется Россия иная,
чем при Петре Алексеевиче.
При упоминании покойного императора Нартов достал большой клетчатый
платок и вытер им краешки глаз.
- Ты-то зачем сюда приходил? - спросил после некоторого молчания
бурмистр Данилов.
- Место новое ищу. Токарню мою надо переносить. Да разве здесь
работа? Точат по шаблону балясины для корабельных перил ни уму ни сердцу. Я
тебе как-нибудь покажу паникадило для Петропавловского собора, которое я
сделал в память о государстве. Вот там выточка - у каждого усика по
двенадцать перемен резца.
- А зачем тебе токарню переносить? Тебе еще покойный император сарай
пристроил у самого Летнего дворца.
- В том-то и дело, брат, в том-то и дело! Шумно теперь от моих
станков при дворце, хлопотно. Сама-то государыня ничего не говорит. Она со
мной приветлива:
"Как живешь, Нартов?" да "Не болеешь ли, Нартов?" А вот лифляндец
треклятый, Левенвольд, красавчик, то и дело гонцов ко мне присылает:
"Нельзя ли без скрипа, цесаревна книжку изволят читать..." Без скрипа, с
ума сошли! А то раз его высочество, герцог голштинский...
Он не договорил, шумно засосал свою трубку, похлопал по карману, ища
кошель с табаком.
- И вообще, скажу я тебе, - нагнулся он к уху бурмистра.^ Все кругом
пошло в расстройство. Со стороны, все как и было при покойнике царе. АН
нет, словно опустевший улей, пчелы-то гудят, да все без толку. Матка
улетела, и каюк!
- Ну, это ты перехватил, Константиныч! - сказал бурмистр, не любивший
опасных разговоров.
- А погляди сам! - Нартов указал на Адмиралтейство.
Там, внутри огромного четырехугольника зданий, располагалась верфь.
На каменных эллингах и в деревянных доках высились строящиеся корабли.
Пузатые их бока и свисающие снасти, квадратные люки для пушек виднелись
везде, куда хватал глаз. Множество людей сновали везде действительно как
пчелы или, вернее, как муравьи. Казалось, корабли эти вот-вот покинут верфь
и выйдут в море.
- Ан нет! - заговорщически продолжал Нартов. - При Петре Алексеевиче
стопушечный корабль строился полтора года, истинный крест! Сорокапушечный
фрегат строился год. А все то, что ты сейчас видишь, было заложено еще при
нем. И стоят те корабли уже по три, по четыре года, и конца этому никакого
не видать!
- Ого-го-o! - вдруг закричал над ними артельщик, вышедший с ватагой
крючников. - Отцы, позвольте вас побеспокоить, бревно забрать. Поскольку
это и не бревно, а салинг с корабля "Стремительный".
Приятели поднялись, разминая ноги.
- Дел, брат, у нас, я вижу, срочных нет, - сказал Нартов. - Пойдем-ка