"Иеремия Готтхельф. Черный паук " - читать интересную книгу автора

ни говорила, ее слова все равно истолкуют превратно, а если дело выгорит, ее
все равно никто не поблагодарит, если же все кончится неудачей, то всю вину
и ответственность взвалят на нее.
Когда же наконец все собравшиеся чуть ли не на колени встали перед
Кристиной, умоляя ее все рассказать, когда, громко стеная, стали упрашивать
ее раненые и покалеченные, Кристина, казалось, смягчилась и рассказала о
том, как ее остановил Зеленый Человек, и до чего они договорились; но о
поцелуе, а также о том, как горела ее щека, и в какое смятение пришли ее
чувства, она ничего не сказала. Однако она поделилась с ними мыслями,
возникшими в ее лукавой голове. Вся суть состояла в том, говорила она, что
деревья должны быть доставлены на Бэрхаген; если они будут наверху, то
дальше будет видно, что нужно делать. Самое же главное то, что, насколько ей
известно, в ближайшее время ни у кого в селе рождения ребенка не ожидается.
У многих мурашки побежали по спине во время ее рассказа, но слова о
том, что время покажет, что делать дальше, понравились всем.
Только какая-то молодая женщина навзрыд расплакалась, так что слезы
лились ручьем, но ничего говорить не стала. Тем не менее одна старая
достойная женщина с лицом, исполненным такого благородства, что перед ней
можно было стоять, только склонив голову, выступила вперед и сказала:
- Действовать, полагаясь только на удачу, и играть с вечной жизнью
значило бы забыть о Боге. Кто свяжется со злом, тот пропадет целиком. Никто,
кроме Бога, не поможет в этой нужде, но кто о Нем забудет в горе, того оно и
погубит!
Правда, на сей раз слова старухи были оставлены без внимания, а молодой
женщине велено было замолчать: слезами и воплями, дескать, горю не поможешь,
здесь нужна помощь другого рода.
Вскоре было решено испытать удачу в этом деле: злом, мол, вряд ли это
кончится даже в самом худшем случае, а не однажды уже случалось, что человек
обманывал и более хитрых духов, и если сами они не додумаются, как это
сделать, им в этом поможет священник. Но в глубине души каждый, очевидно,
подумал, что один некрещеный младенец не стоит того, чтобы поднимать из-за
него такой шум.
Как только стали склоняться к мнению Кристины, вмиг на дворе начало
твориться такое, словно все вихри сразу закружились над домом, и с гиканьем
пронеслись полчища свирепых охотников: все столбы и подпорки дома
закачались, деревья разбивались о крышу дома, как копья о грудь рыцаря. Люди
в доме побледнели от ужаса, но от своего решения не отказались и в утренних
сумерках принялись за его осуществление.
Утро выдалось погожим и ясным, ненастье и колдовские проделки больше не
мешали, топоры рубили привычно споро, земля была мягкой, и каждое дерево
падало именно так, как было нужно, ни одна повозка не сломалась, волы и
лошади не артачились больше и тянули груз бодро, а людей словно оберегала от
несчастных случаев чья-то невидимая рука.
Только одно казалось странным: через Сумисвальд не проходила тогда еще
ни одна дорога на другую сторону долины; там раскинулось болото, питавшееся
водами стремительной Грюне, поэтому приходилось пользоваться крутым
перевалом через деревню, мимо церкви. Крестьяне, как и в предыдущие дни,
отправились в путь на трех упряжках, чтобы выручать друг друга в пути
тягловой силой, советами и помощью, и должны были уже в обход деревни
проезжать через Сумисвальд вниз по крутой дороге, там, где стояла небольшая