"Теофиль Готье. Клуб Гашишистов" - читать интересную книгу автора

скручивались Когда маленький торс, который они поддерживали, очутился против
меня, странное существо вдруг разразилось рыданиями и, вытирая глаза,
сказало мне жалобным голосом:
- Именно сегодня нужно умереть от смеха.
И крупные, как горох, слезы покатились по крыльям его носа.
- От смеха... от смеха... - эхом отозвался хор нестройных, гнусавых
голосов.


Фантазия
Взглянув на потолок, я заметил множество головок без туловищ, как
рисуют херувимов, но с такими забавными и счастливыми лицами, что я невольно
развеселился. Делая гримасы, они так щурили глаза, растягивали губы и
раздували ноздри, что могли рассмешить даже воплощение сплина. Эти смешные
маски двигались и вертелись в разных направлениях, производя ослепительное
головокружительное действие.

Вскоре гостиная наполнилась необыкновенными лицами, прототипами которых
могли служить лишь офорты Калло да акватинты Гойи; мишура смешивалась здесь
с живописными лохмотьями, человеческие образы со звериными. В другое время я
бы испугался подобной компании, но в этих уродах не было ничего страшного.
Их глаза сверкали не жестокостью, а лукавством, и лишь веселая улыбка
открывала торчащие клыки и острые резцы.
Я сделался кем-то вроде короля этого праздника: каждое новое лицо
вступало в светлый круг, центром которого был я, и с забавно-сокрушенным
видом бормотало мне на ухо какую-нибудь шутку; ни одной из них я не могу
вспомнить, но тогда они казались мне верхом остроумия и вызывали безумный
смех.
С появлением каждого нового лица вокруг меня раздавались раскаты
гомерического, олимпийского, безмерного, оглушительного хохота, который,
казалось, гремел в бесконечности.
Поминутно слышались восклицания то визгливых, то замогильных голосов: -
Нет, это слишком смешно! Довольно, довольно! Господи, какая прелесть! Еще,
еще! Хватит, я больше не могу!.. Хо-хо-ху-ху-хи-хи! Какая удачная шутка!
Какой прекрасный каламбур! Постойте! Я задохнусь! Не смотрите на меня так...
или стяните меня обручами, не то я лопну!
Несмотря на эти полушутливые, полусерьезные мольбы, грозная веселость
росла, шум усиливался, стены и пол дома поднимались и дрожали, как
человеческая диафрагма, потрясенные этим неистовым, неукротимым, неумолимым
смехом.
Теперь странные призраки напали на меня всей стаей, потрясая длинными
рукавами шутовской одежды, путаясь в складках балахонов, сминая свои
картонные носы, сталкиваясь, поднимая облака пудры со своих париков и
фальшиво распевая нелепые песни с невозможными рифмами.
Здесь были все типы, созданные когда-либо вдохновенным юмором народов и
отдельных личностей, но в десять, в сто раз более яркие. В этой
невообразимой сутолоке неаполитанский пульчинелла фамильярно хлопал по горбу
английского панча, бергамский арлекин терся своей черной мордочкой об
осыпанную мукой маску французского паяца, испускающего дикие крики,
болонский доктор засыпал табаком глаза отца Кассандра, Тарталья скакал