"Анастасия Гостева. Travel Агнец " - читать интересную книгу автора

Женщина заведет роман. С французом. (- Кто-нибудь знает, что такое измена? А
если у одного человека что-то там внутри выросло и созрело, и к нему пришла
ситуация, которую надо отрабатывать, и его от этого ломает, потому что лгать
не хочется, а у второго ни фига не созрело, у него даже потребности в таком
типе отработки нет, так вот, спрашивается, что делать первому? Плюнуть на
все и тупо хранить свою драгоценную верность, чтобы потом эти непроработки
их обоих под своими обломками погребли, или изменить? И измениться. Наконец.
Но тогда это не измена. Тогда "все гармонично и очень не зря". И секс,
эротика - как средство работы с более емкими энергетическими контекстами.
"Заниматься Тантрой - все равно что приручать тигра голыми руками".) Вернее,
даже не роман, а так - рассказик. Потому что с француза не то что романа,
даже повести не напишешь. Не говоря уже о стихах. Но стихи - вообще
отдельная статья. Стихи - "здесь и сейчас" Кришнамурти и Гурджиева. Стихи -
прыжок дзен. Вот есть в буддизме два пути, Махаяна и Хинаяна, Большая
колесница и Малая, но это - пути. И это последовательность событий,
действий, усилий, или неусилий, недействий, несобытий, но - есть начало и
конец, и изменяешься постепенно, и достигаешь потом, и это - проза. Когда
пишешь, пишешь, камлаешь, причитаешь, и - только в конце - эпилог. Женщину
топят, собачка бросается под поезд, Наташа Ростова превращается в "дородную
самку" и "...then any part you make will represent the whole, if it's made
truly... It's not enough of a book, but still there were a few things to be
said. There were a few practical things to be said".[7] А стихи - это
прыжок. Или прямо сейчас и здесь, или - никогда. И сегодня не предопределено
вчера, а завтра - сегодня. А есть миг. И в каждый миг есть только этот миг,
и в нем - все, и он самодостаточен, всего сто слов, а не сто тысяч, и это -
не путь, а дом, который всегда с тобой, и в этом доме сансара - нирвана. А у
француза - не то не рвано, не то не сшито. И даже не "не" - чистое
отрицание, а что-то такое нервное, дерганое, редуцированное: "ни-и-и-и". Ни
рыба ни мясо. Ни уму ни сердцу. Ни в зуб ногой, ни в одном глазу. Но мужчина
в принципе не может быть поводом для стихов. Женщина может, а мужчина - нет.
Потому что мужчина - сущность, а женщина - имманентность, и сущностей может
быть много разных, а имманентность - одна, и поэтому у нее нет имени, и
поэтому сущности пишут стихи, вдохновленные этой имманентностью, а
имманентность - "вещь в себе" (привет Канту), ей уже никакие сущности не
нужны. Из нее творчество либо имманентно прет, либо нет, совершенно
безотносительно мужчин и личной истории. И против этого не попрешь. И
женщине, если из нее или сквозь нее прет, главное это вовремя понять. Что
она пишет не потому что несчастная любовь, или счастливая любовь, или нет
любви, или одна сплошная нелюбовь, а - помимо. Что это у нее любовь потому,
что то, что прет, вот так вот в этот момент организовало вот это
пространство. И мужчины пишут о женщинах, а женщины пишут о себе, и о
мужчинах написать некому. Поэтому им приходиться постоянно менять имена,
стирать личную историю, бороться за существование и за право быть допущенным
к имманентному блаженству. Но только на миг. И особо не обольщаться. И
получается такой поэт или прозаик, про белок, и его все равно что нет без
женщины - сплошной пробел. А Женщине повод не нужен. Она сама повод.
Например, для француза.
Женщина будет антропологом. Она будет проводить полевые (или половые?)
исследования. "Мифы и ритуалы европейского аборигена в экстремальной
ситуации". Француз восторжен, рафинирован и не обременен интеллектом. В