"Максим Горький. Русские сказки" - читать интересную книгу автора - Все равно, - сказал Евстигней. - Мне - абы гонорар получить: есть
очень хочется... Он был парень простодушный. И через некоторое время стихи были напечатаны на первой странице первой книги журнала, под заголовком: "Голос вечной правды". С того дня и постигла Евстигнейку слава: прочитали жители стихи его обрадовались: - Верно написал, материн сын! А мы живем, стараемся кое-как, то да се, и незаметно нам было, что в жизни-то нашей никакого смысла, между прочим, нет! Молодец Смертяшкин! И стали его на вечера приглашать, на свадьбы, на похороны да на поминки, а стихи его во всех модных журналах печатаются по полтине строка, и уже на литературных вечерах полногрудые дамы, очаровательно улыбаясь, читают "поэзы Смертяшкина": Нас ежедневно жизнь разит, Нам отовсюду смерть грозит! Со всяких точек зрения Мы только жертвы тления! - Браво-о! Спасибо-о! - кричат жители. "А ведь, пожалуй, я и в самом деле поэт?" - задумался Евстигнейка и начал - понемножку - зазнаваться: завел черно-пестрые носки и галстухи, брюки надел тоже черные с белой полоской поперек и стал говорить томно, разводя глазами в разные стороны: - Ах, как это пошло-жизненно! дондеже, всуе... Ходят вокруг его разные критики, истощая Евстигнейкин гонорарий, и внушают ему: - Углубляйся, Евстигней, а мы поддержим! И действительно, когда вышла книжка: "Некрологи желаний, поэзы Евстигнея Смертяшкина", то критики весьма благосклонно отметили глубокую могильность настроений автора. Евстигнейка же на радостях решил жениться: пошел к знакомой модерн-девице Нимфодоре Заваляшкиной и сказал ей: - О, безобразна, бесславна, не имущая вида! Она долго ожидала этого и, упав на грудь его, воркует, разлагаясь от счастия: - Я согласна идти к смерти рука об руку с тобою! - Обреченная уничтожению! - воскликнул Евстигней. Нимфодора же, смертельно раненная страстью, отзывается: - Мой бесследно исчезающий! Но тотчас, вполне возвратясь к жизни, предложила: - Мы обязательно должны устроить стильный быт! Смертяшкин уже ко многому привык и сразу понял. - Я, - говорит, - конечно, недосягаемо выше всех предрассудков, но, если хочешь, давай обвенчаемся в кладбищенской церкви! - Хочу ли? О, да! И пусть все шафера тотчас после свадьбы застрелятся! - Все, пожалуй, не пойдут на это, а Кукин может,- он уже семь раз стрелялся. - И чтобы священник был старенький, знаешь, такой... наканунный смерти. |
|
|