"Максим Горький. Русские сказки" - читать интересную книгу автора

цена! А у меня всего-на-все миллион...
Тут обрадовался Микешка, что нашлась причина для привычных жалоб, -
ходит по грязным улицам, орет:
- Давайте мне миллиард! Не могу я ничего! Какая это жизнь? Улицы не
чищены, полиции - нет, везде беспорядок! Давайте мне миллиард, а то - жить
не хочу!
Вылез из-под земли старый крот и говорит Микешке:
- Дурачок, чего орешь? У кого просишь? Ведь у себя просишь!
А Микешка - свое:
- Миллиард надобно мне! Улицы не чищены, спички - дороги, порядку
нет...
Сказка не кончена, но дальше - нецензурно.


XVI

Жила-была баба, скажем - Матрена, работала на чужого дядю, скажем - на
Никиту, с родственниками его и со множеством разной челяди.
Плохо было бабе, дядя Никита никакого внимания на нее не обращал, хотя
пред соседями хвастался:
- Меня моя Матрена любит, - чего хочу, то с ней и делаю! Примерное
животное, покорное, как лошадь...
А пьяная, нахальная челядь Никитина ежечасно обижает Матрену, то -
обокрадет ее, то - изобьет, а то просто, от нечего делать - надругается над
ней, но между собою тоже говорит:
- Ну и бабочка Матрена наша! Такая, что, иной раз, даже жалко ее!
Но, жалея на словах, на деле все-таки продолжали истязать и грабить.
Кроме сих, вредных, окружали Матрену многие, бесполезные, сочувствуя
долготерпению Матренину; глядят на нее со стороны и умиляются:
- Многострадальная ты наша, убогая!
Некоторые же, в полном восхищении, восклицали:
- Тебя, - говорят, - даже аршином измерить невозможно, до чего ты
велика! И умом, - говорят, - не понять тебя, в тебя, - говорят, - только
верить можно!
А Матрена, как медведица, ломит всякую работу изо дня в день, из века в
век, и все - без толку: сколько ни сработает - дядина челядь все отберет.
Пьянство вокруг, бабы, разврат и всякая пакость, - дышать невозможно!
Так и жила она, работает да спит, а в свободные минуты сокрушается про
себя:
"Господи! Все-то меня любят, все меня жалеют, а настоящего мужчины -
нету! Кабы пришел какой-нибудь настоящий, да взял бы меня в крепкие руки, да
полюбил бы меня, бабу, во всю силу, - эдаких бы детей родила я ему,
господи!"
Плачет, а больше ничего не может!
Подсыпался к ней кузнец, да не нравился он Матрене, человек вида
ненадежного, копченый весь какой-то, характера дерзкого и говорит
непонятно, - как будто даже хвастает:
- Только, - говорит, - в идейном единении со мной сможете вы, Матреша,
перейти на следующую стадию культуры...
А она ему: